Об «Овсянках»
– третьем полнометражном фильме екатеринбуржца Алексея Федорченко,
представляющем в конкурсе Венецианского фестиваля Россию, – известно до
обидного мало. Собственно, далеко не всем ясно, что значит его
название. Речь отнюдь не о геркулесовой каше. Овсянки – маленькие
незаметные птицы, которых покупает на рынке главный герой. Они повсюду,
а мы не узнаем их, не видим. Такова же участь финно-угорского народа
мерян, которым посвятил повесть «Овсянки» (она легла в основу сценария) молодой писатель Денис Осокин – казанский фольклорист, лауреат премии «Дебют». Меряне исчезли триста лет назад, растворившись в русской культуре и русском языке. Осокин
написал, а Федорченко снял фантазию о мерянах, обитающих в
незначительных приволжских городках. Они забыли свою речь, но до сих
пор помнят древние ритуалы и обычаи. Древнее
всего Эрос и Танатос – ими пронизана камерная лирическая картина
Федорченко. У начальника крупного предприятия умерла жена. Не сдавая
тело в морг, он берет в помощники фотографа (друга
и, возможно, возлюбленного покойной) и едет на берега большой реки
хоронить ее – предать тело сперва огню, затем воде. Вот, собственно, и
все. Автомобиль, в нем двое мужчин, труп женщины и пара птиц в клетке.
Ритмичная закадровая музыка, тихий авторский голос: скорбящий вдовец
вспоминает о годах, проведенных с женой Танюшей, его спутник – о
полузабытых обычаях мерян и о своем покойном отце, поэте-самоучке. Фильм в жанре эпитафии. Герои удаляются от города Нея – города с говорящим именем (кстати, по версии Осокина, у многих русских топонимов есть мерянские прозвища, не в пример более старые). Нея – «Не
я»; путь к похоронному костру – путь к себе, к поискам, не побоюсь
этого слова, русской идентичности. А чего бояться? Идентичность-то
сфантазированная. Преподнесенная с любовью, но и с иронией. Пожалуй,
поэтому она так привлекательна, не в пример фольклорной сермяжности,
православному благолепию и прочим расхожим версиям «русскости». Картина
Осокина-Федорченко – настоящая утопия, в которой пейзаж ничуть не менее
важен, чем сюжетная канва, а птицы – такие же участники действия, как
люди. Найти в этой картине признаки стиля Алексея Федорченко нетрудно. Это road movie, подобно его «Железной дороге», полное вдохновенного мифотворчества, под стать «Первым на Луне». Вместе с тем «Овсянки»
не авторское кино в традиционном понимании. Скорее, коллективный труд,
в котором траченые жизнью черты Игоря Сергеева, глухой голос Юрия
Цурило или тихая улыбка Юлии Ауг равноценны виртуозной камере Михаила
Кричмана (пусть теперь противники «Возвращения» и «Изгнания» попробуют кинуть в него камень) или хоровым песнопениям Андрея Карасева. Новое обличие пресловутой русской «соборности» – коллективная утопия. На редкость трогательный портрет страны и этноса, которых не существует. Реквием по мечте. Под конец – безответственное допущение, оно же обобщение. Бог
его знает, что творится в голове Квентина Тарантино, возглавляющего
венецианское жюри, но если в фестивальных тенденциях есть какая-то
логика, то она на стороне Федорченко. В феврале 2010-го в Берлине «Золотой медведь» достался картине турка Семиха Капланоглу «Мед» – неторопливому фильму о смерти и слиянии человека с природой. В тех же словах можно описать «Дядюшку Бунми, способного вспомнить свои предыдущие жизни» тайца Апичатпонга Вирасетакуна, награжденного в мае 2010-го в Каннах «Золотой пальмовой ветвью». «Овсянки» – русское отражение той же тенденции. Если
это и не поможет картине завоевать венецианский приз, по меньшей мере
отечественное кино хоть на какой-то призрачный момент окажется в
авангарде кинематографа мирового. Автор - gazeta.ru Источник
|