10:35 Изменит ли кризис нацполитику? | |
 После вступления 1 сентября 2009 года в действие федерального закона 309 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части изменения понятия и структуры государственного образовательного стандарта» из госстандарта будет исключен национально-региональный компонент, который занимает около 25% в учебных планах. Из программы будут исключены родной язык и предметы на нем, краеведение, национальная история, а также «Основы православной культуры» и «Историю религий». Чем чревато это для регионов и как может отразиться данное решение на духовном состоянии татарского народа рассказал «Росбалту» председатель комитета Госсовета РТ по культуре, науке, образованию и национальным вопросам Разиль Валеев.- В связи с чем, на ваш взгляд, федеральный центр решил отменить национально-региональный компонент? - Это история не одного дня и не года. Корни проблемы следует искать в традиционной национальной политике Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации. Политика РФ по отношению к другим народам и нацменьшинствам меняется очень трудно, болезненно. Традиционно в России хорошо относились к меньшинствам, только тогда, когда у государства возникали серьезные проблемы. Например, после 1917 года, когда были созданы автономные и союзные национальные республики, потом — во время Великой Отечественной войны, о чем свидетельствует открытие сотен национальных фронтовых газет. Нас и народ Российской Федерации, всегда объединяли только трудности. В последнее время ситуация нормализовалась, решены многие вопросы и проблемы, нефть подорожала, у нас имеются огромные запасы финансовой прочности. То есть, скорее, имелись. В итоге кто-то решил, что теперь можно не считаться с другими народами, их духовными потребностями. - Повлиял ли на ситуацию кризис? - С одной стороны, кризис — это плохо, с другой — можно ожидать улучшений в национальной политике. Национально-региональный компонент — всего один кусочек в ее мозаике. Во времена СССР хотели создать единый советский народ с одним языком и единой коммунистической религией, но из этого ничего не получилось, Советский Союз рухнул. Теперь опять появилась та же идея создания единого российского народа с одним языком — правда, к религии сейчас более осторожное отношение. То, что 1 декабря 2007 года был подписан закон, аннулирующий понятие национально-регионального и школьного компонентов — яркий факт демонстрации традиционной национальной политики РФ. Исключение национально-регионального компонента из федерального образовательного стандарта напрямую противоречит российской Конституции. Мы, татары, опять, как бы это не казалось кому-то странным, защищаем основной закон и целостность Российской Федерации. Любое государство держится на праве и если мы не будем исполнять свою же Конституцию — что это за страна? Еще 16 ноября 2004 года Конституционный суд РФ принял постановление о правомочности преподавания в Татарстане в равных объемах татарского и русского языков как государственных. После вступления 309-го закона в силу у нас не будет таких возможностей. Значит, нормативный документ противоречит и Конституции, провозглашающей свободное развитие языков и относящей образование к предметам совместного ведения субъекта РФ и федерального центра (они же решили все у себя, не посоветовавшись с регионами), и постановлению Конституционного суда, выше которого быть ничего не может. Госсовет принял обращение к руководству РФ и ее субъектов, где указал, что в результате реализации 309-го закона ухудшится состояние национального образования, преподавание родных языков и предметов на родном языке. Если мы начнем реализовывать новый закон, у нас кратно уменьшится отведенное на это количество часов. Это больше всего угрожает татарам, проживающим за пределами Республики Татарстан, а именно они составляют большую часть татарского народа. Тут, в Татарстане, мы по мере возможности защищаем национальную культуру, образование и традиции, а там это делать некому. Впрочем, в подписанном в 2007 году новом договоре о разграничении полномочий между Республикой Татарстан и федеральным центром есть пункт, в соответствии с которым РТ совместно с правительством РФ оказывает своим соотечественникам содействие в развитии культуры. Договор подкреплен федеральным законом, то есть его действие распространяется на все субъекты РФ. Нас поддержал 21 субъект РФ, причем не только национальные, но и некоторые русские области. Ведь закон касается не только нас — у русских тоже есть уроки краеведения, «Основ православной культуры» или «Истории религий». Мы подготовили изменения в законы «Об образовании» и «О вузовском и послевузовском профессиональном образовании», которые предполагают возвращение национально-регионального компонента, чтобы преподавание национальных языков велось в не меньшем объеме, чем было до этого. Мы призываем, чтобы Конституция реализовывалась и все остальные законы, подзаконные акты соответствовали ей. Федеральный центр последнее время очень плодотворно работает в сфере приведения законодательства субъектов Федерации в соответствие с основным законом — но вот свои законы почему-то в соответствие с Конституцией не приводит. В свое время аппарат правового управления Госсовета проанализировал около двадцати законов РФ, которые противоречат Конституции. Нас, по представлению прокурора, заставляют приводить татарстанские законы в соответствие с противоречащими основному закону федеральным. Вот такие странности. - Возможно, федеральное Минобразования предусмотрело какой-то иной способ преподавания национальных языков и культуры в школах? - Сейчас министерство образования РФ и Российская академия образования готовят новый федеральный образовательный стандарт, где родные языки предлагается преподавать за счет вариативной части. Вариативная часть — это факультатив, то есть необязательные предметы. И когда один ребенок идет играть, а другого заставляют изучать, допустим, татарский — это не дело. Почему иностранный язык обязателен для изучения, а татарский, государственный — нет? Дети очень тонко это чувствуют, думая, что раз необязательно — значит, это не самое главное, значит, второстепенное. Иногда меня спрашивают, для чего заставлять школьников — представителей других народов — изучать татарский язык. Но мы хотим жить в толерантном обществе и не просто терпеть друг друга, а жить в согласии и дружбе. Человек создан Всевышним таковым, он может уважать только того, кто с уважением относится к нему. А для того, чтобы уважать, надо знать друг друга. Никакой другой цели нет. Я очень благодарен советской системе образования за то, что она дала мне возможность общаться на русском языке. Если бы я не знал русского, чувствовал бы себя ущербным человеком. В советское время мы остались в Казани с одной-единственной татарской школой. Сейчас их около 50, хотя и это не так много — всего около 40% татарских детей обучаются в столице Татарстане на родном языке. Но у нас и это хотят отнять. - Почему же отменен национально-региональный компонент? - Во многом это просто недопонимание. В Москве не смогли влезть в шкуру другого народа. Имперообразующие народы не могут понять проблемы других. Конечно, есть люди, которые прекрасно понимают, что они делают, но большинство исполнителей — нет. - Понимают ли необходимость сохранения родного языка сами татары? Может быть, постепенная утрата национальных черт — объективное следствие глобализации? - Это тоже есть, я не отрицаю. Глобализация касается всех, не только татар. Кроме того, далеко не у всех национальное самосознание находится на высоком уровне. Если национальный язык не помогает обустроить жизнь, человек не будет стараться его изучать. Многие татары отдают детей в те школы, по окончании которых они смогут стать, прежде всего, полноправными гражданами и хорошими, востребованными специалистами. Народ очень чувствителен. Он видит, что делается в федеральном центре, каково отношение к национальному образованию, культуре и понимает, что в противном случае дети не впишутся в современные реалии, в государственный менталитет. Поэтому родители стараются воспитать ребенка в духе времени, а он сейчас не в пользу развития национального образования. Есть и субъективные причины. Татарские школы, о которых я говорил, открылись в девяностых годах, в основном в плохо приспособленных помещениях. Образцово-показательных татарских школ практически нет, разве что гимназии в Нижнекамске и Альметьевске. А рядом находятся прекрасные русские школы, в хороших зданиях, с бассейнами и спортплощадками. Конечно, родители хотят, чтобы их дети учились в нормальных условиях, да и сами дети хотят там учиться. - Какова ситуация с семью татарско-турецкими лицеями? Весной преподаватели-турки были высланы из России из-за проблем с визами и дипломами, родители учащихся и общественность активно протестовали против этого. - Эти лицеи давали не только отличное образование, но и образцовое воспитание. Новый учебный год они начали без турецких преподавателей. На недавней встрече с послом Турции в России Халилем Акынджы председатель Госсовета РТ Фарид Мухаметшин поднял тему татарско-турецких лицеев, отметив, что хотел бы разрешить этот вопрос вместе с турецкой стороной. Посол указал, что не имеет полномочий вмешиваться в визовые вопросы, что стало бы вмешательством в внутренние дела РФ. Мухаметшин пояснил, что просил бы турецкую сторону следить за тем, чтобы у направляемых для работы в лицеях-интернатах преподавателей документы были в порядке и никто не смог к ним придраться. «Все остальные вопросы мы постараемся решить», — заключил он. Вот такой был разговор. Пока этот вопрос обсуждается, и я не могу назвать даже предварительные сроки его разрешения. - Как вы считаете, насколько разобщены русская и татарская общины? - Отстранение — это инстинкт самосохранения народа. Я долго думал, почему русские — отдельно, татары — отдельно, хотя у меня, например, много русских друзей и не только я, но и многие другие татары выросли на русской культуре. Чтобы сохраниться после потери государственности, татары самоизолировались. Другого пути не было, иначе они бы растворились в других народах. Любая татарская деревня — маленький самодостаточный субъект. Эти традиции самоизоляции еще сохранились в гуманитарных кругах, среди технической интеллигенции такого уже нет. Есть проблемы, которые касаются только татарских композиторов, художников, писателей, театральных деятелей. Если бы их не было, не было бы и национального искусства. Конечно, мы собираемся вместе с русскими коллегами, обсуждаем общие вопросы, но проблемы, например, национального языка они с нами обсуждать не будут. Думаю, так будет продолжаться и в будущем. Но, занимаясь самосохранением, мы должны интегрироваться в мировую культуру, выходить на более масштабные площадки. Правда, я не хотел бы делать это как Софья Губайдуллина, у которой от татарского осталось только имя. - Есть ли объективные возможности для такой интеграции? На мой взгляд, современная татарская литература, театральное искусство, кинематография чересчур увлечены прошлым татарского народа, но эту тему нельзя эксплуатировать до бесконечности. - Долгое время нам было запрещено изучать свою историю, говорить и писать о наших традициях и обычаях. Сейчас есть такая возможность, татарская интеллигенция занята именно этим. Есть и более серьезная причина: народ, у которого нет полноценной государственности, смотрит в будущее без особой надежды. У значительной части татарского народа (я говорю не о себе — тут я больший оптимист, чем некоторые) — большие сомнения, сможем ли мы сохранить свой язык, национальное образование, религию, нравы, обычаи. Когда человек сомневается в таких вещах, он вынужден копаться в прошлом. Если будущее в тумане, о чем писать? Можно писать лишь о том, что сознаешь сердцем, нутром — а за горизонтом ничего не видно. Думаю, у нас появятся и другие писатели. Пусть они пока изучают свое прошлое, свой фундамент. Они еще создадут на этом фундаменте прекрасные произведения. - Но интересен ли процесс самоосознания татарского народа кому-нибудь, кроме него самого? - У нас есть татарский ПЕН-клуб, являющийся полноправным членом международного ПЕН-клуба. Каждый год мы издаем произведения татарских авторов, фольклор, сказки — что-то, дающее представление о татарской культуре — на английском языке, и распространяем на конгрессах клуба, где собираются около пятисот самых известных писателей мира. Их может взять любой желающий. И лежащие рядом, допустим, китайские или английские книги остаются, а наши — исчезают. Может быть, потому, что татары — экзотика. Сначала иностранцы думают, что мы скачем на конях, едим сырое мясо, но потом, познакомившись поближе, меняют свои представления. Отношение за рубежом к нам очень хорошее. Татарами интересуются. Не зря руководство ПЕН-клуба приезжало в Казань, проводило круглый стол. Мы надеемся когда-нибудь провести здесь очередной конгресс клуба. Они к этому готовы, нам тоже надо подготовиться. Наши театры, выезжая на гастроли за рубеж, пользуются большим успехом. Татары, по сравнению с другими тюркскими народами, очень любят театр. Может быть, потому, что после утраты государственности нам негде было собираться, и единственными местами, где мы могли это делать, были сабантуй и театр. - Волнует ли вас, что нынешние татары — как, впрочем, и представители любых других национальностей — во многом утрачивают себя, начинают выглядеть и чувствовать, как любой «средний» человек? - Все постепенно утрачивают себя. Главное — это не национальная одежда, а дух. Меня очень беспокоит, что мы теряем село. Татарское искусство, хорошо это или плохо, сохранилось во многом только благодаря селу. Города сейчас отнюдь не татарские, и городская культура влияет на нас не самым хорошим образом. Здесь есть островки татарской культуры — союз писателей, союз композиторов, татарский академический театр имени Камала — за счет которых мы еще существуем. Наивно думать, что вся Казань заговорит по-татарски — до этого далеко, мы вряд ли к этому придем. Но мы к этому стремимся. - Снос номеров «Булгар» — исторического дома, где проживал великий татарский поэт Габдулла Тукай — не свидетельствует ли о полном отсутствии татарского национального самосознания? Ведь никто не встал на пути бульдозеров. - Да, это наша боль. Я сам был ошарашен. В момент сноса я находился в командировке далеко за пределами Казани. Узнав об этом, был очень удивлен. Люди, которые этим занимались, считают, что сделали благое дело, обещая воссоздать на этом месте новое здание. Действительно, старое было очень ветхим, но можно было оставить хотя бы его часть, например, именно ту, где жил Тукай. Конечно, его нужно было сохранить, тем более, что современные строительные материалы позволяют это сделать. Значит, или не додумались, или слишком торопились. А то, что татары не вышли на улицу, действительно, многое говорит о состоянии нашего общества и национального самосознания. Здесь просто нечего сказать. Это очень плохой показатель. - Московские националисты порой видят в татарах «пятую колонну», заинтересованную в развале России... - Мы хотим, чтобы Российская Федерация не разрушалась, а укреплялась. Распад РФ очень болезненно повлияет на будущее татарского народа. Территория Российской Федерации — это бывшая территория Золотой Орды, мы считаем ее и своей прародиной, и нынешней родиной. Почему мы должны хотеть, чтобы она рухнула? Мы этого не хотим. Россия — это колосс, который должен стоять на двух ногах: одна — славянская, другая — тюркская. На одной ноге долго не простоишь. Если Россия хочет сохранить свое будущее, укрепиться — она должна обратить на это особое внимание. Мы отсюда никуда не уедем, у нас, как у некоторых других, второго государства нет. Идут и глобальные процессы. Многие хотят, чтобы Россия распалась. В США есть целые институты, которые этим занимаются — вот они и направляют, и подсказывают, и помогают этого добиться. - В одном из недавних интервью вы высказались в том духе, что теперь, после признания независимости Косово, Абхазии и Южной Осетии Татарстан тоже может поставить вопрос о признании — мол, почему другим можно, а татарам нельзя? Вы действительно считаете, что пора обращаться в международные инстанции с требованием признания независимости? - Я по своей наивности подумал, что новый президент России вдруг решил пойти по пути Пугачева: «Я пришел дать вам волю». Абхазии дал, Осетии дал — я подумал, вдруг и нам дадут. Я высказал не только свое мнение — так считают многие представители татарского народа. Лидеры национального движения громогласно заявляли об этом в связи с последними событиями. Почему, если другим дают, то нам не дают? Это элементарный вопрос, возникающий у любого человека. И это снова нарушение Конституции Российской Федерации, где написано, что все народы равны. Тогда и отношение к ним должно быть одинаково. Кстати, по Конституции РФ Татарстан является государством. - Что-то незаметно, чтобы в Казани проводились массовые митинги и демонстрации в поддержку этой идеи. 12 октября, в день памяти защитников города, павших от рук воинов Ивана Грозного, под плакатом «Наша цель — независимость» собралось около 150 активистов татарского национального движения. На вопрос, отчего так мало, они отвечали: погода плохая. - Вы прекрасно знаете, что Татарстан, в отличие от некоторых кавказских республик, пошел по другому пути. В жизни важен результат. Наверное, у нас другой менталитет — у татар не чеченская, абхазская или осетинская кровь. Мы хотим решить свои проблемы цивилизованным путем, и это самый верный путь. Мы пролили уже слишком много крови татар. В 1552 году количество татар и русских было примерно одинаково. А сколько нас сегодня? Мы слишком многих потеряли и не хотим потерять оставшихся. Татары — очень практичный народ, поэтому я думаю, что мы не свернем с этого пути. - Есть ли какие-то проблемы, которые татары никак не могут решить в рамках федеративного государства? Можно ли говорить о том, что в России целенаправленно притесняют именно татар, и потому им необходимо добиваться выхода из состава РФ? - В Татарстане более-менее нормально решаются многие вопросы. Нас больше всего беспокоит положение татар, проживающих за пределами республики. У них имеются огромные проблемы в сфере сохранения языка и культуры. Если бы Россия приняла новую, демократическую концепцию национальной политики, о чем уже так много говорилось, и необходимые для ее реализации законы и подзаконные акты, тогда особых проблем не было. Я не теряю надежды, что мы все равно к этому придем. У России тоже должен быть инстинкт самосохранения. Если же он полностью утратится, появятся дополнительные сложности. А процесс возрождения национального сознания — дело небыстрое. Чингиз Айтматов, татарин по материнской линии, стал известным как киргизский писатель, и только в конце своей жизни приехал на малую родину, в татарское село, откуда его корни. Такая же судьба у Рудольфа Нуриева. Слово «татары» долгое время было не очень-то благозвучным, недаром все тюркские народы — азербайджанцы, хакасы и другие — от него отказались. Но придет время — ждать осталось недолго, может быть, десять, двадцать или тридцать лет — все они захотят вернуться к этому самоназванию. - А может, и к единому государству? - Нет, единое татарское государство уже вряд ли будет. Сейчас мир строится по другой конструкции. - Может быть, речь пойдет о мощном русско-тюркском, евразийском государстве-конфедерации? - Все может быть. Кто мог подумать, что Советский Союз распадется, и вместо него возникнут самостоятельные государства — Киргизия, Казахстан, Туркменистан и так далее, не говоря уж об Абхазии и Южной Осетии? Яна Амелина Источник | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |