14:58 Дина Корзун: «Жить по сердцу» | |
 Каждая роль этой актрисы – событие. Критики отмечают, что наград у Дины Корзун не меньше, чем ролей. Дина Корзун – обладатель кинематографических призов Швейцарии, Шотландии, США, Греции и Испании. Но сегодня для многих Дина, в первую очередь, лучик надежды, благотворительница, учредившая вместе с Чулпан Хаматовой фонд по борьбе с раком крови. О деятельности фонда «Подари жизнь» и своих последних киноработах Дина Корзун рассказала в эксклюзивном интервью «РГ/РБ». – Дина, ваша дружба с Чулпан Хаматовой возникла на съемках «Страны глухих»? – Да, мы познакомились на съемочной площадке, но дружбой в обычном понимании наши отношения назвать сложно. И она, и я – настолько занятые люди, что постоянно встречаться в кафе и пить вместе чай у нас не получается. Мне вообще кажется, что дружба – это духовное и душевое родство. Можно не видеться годами, а потом встретиться и испытать ощущение, как будто ты не прощался. Это значит, что люди интересны друг другу. – Как у вас возникла идея фонда? – Как-то раз Чулпан рассказала, что врачи попросили ее быть ведущей благотворительного концерта. Нужно было собрать деньги на аппарат для облучения крови. Этот уникальный аппарат был просто необходим клинике, так как больным детям нельзя переливать не облученную кровь, но стоил он 200 000 долларов. Мы тогда подумали, что это просто смешная сумма, ведь столько стоит один автомобиль чиновника в Москве, и решили собрать свой собственный концерт. Галина Борисовна Волчек безвозмездно разрешила провести мероприятие на сцене театра «Современник», а это огромный подарок, потому что аренда сцены московского театра стоит очень дорого. Многие артисты и музыканты, которых мы пригласили, не отказались поучаствовать в концерте. И именно с этого концерта все и началось, потому что после него мы поняли, что не сможем остановиться. Мы стали больше узнавать, и оказалось, что наша помощь нужна постоянно. Сначала все происходило просто на волонтерских началах, на доверии. Люди приносили нам деньги в конверте прямо в театр и оставляли на служебном входе с пометкой «для детей». Когда это стало происходить в массовом порядке, мы поняли, что дальше так продолжаться не может и надо организовывать фонд. Фонд родился, и теперь это организация, которой мы подарили единственное, что у нас есть, – свои имена и свою совесть. – Как вы находите подопечных? – Наших подопечных находят врачи. Было бы невозможно или очень сложно спасать детей, если бы их было невозможно вылечить в России. Мы бы с трудом собирали на одного, на двух и вывозили бы их за границу. Но дело в том, что в нашей стране есть талантливые врачи, которые следят за последними разработками в области медицины и в курсе новых технологий, применяемых в Германии и Америке. Государство официально оплачивает около 70 000 долларов на одного ребенка, больного лейкемией. А реально на лечение нужно около 200 000. Наши врачи долго били во все колокола, пытались объяснить людям, что рак крови излечим, но для лечения просто нужны деньги... Они плакали от обиды, от того, что родители приносят в клинику детей, которым еще можно помочь, но из-за того, что вся система настолько равнодушна и неправильно организована, практически спасти их оказывается невозможно. – С какой клиникой вы работаете? – Это Федеральный центр клинической онкогематологии, в котором работает около сорока молодых врачей и ученых, которые постоянно учатся и обучают врачей со всей России. Ведь специализированных детских центров в нашей стране практически нет. В Петербурге появилась первая такая клиника, но она лечит бесплатно только деток из Санкт-Петербурга и области. Тогда как в Российской детской клинической больнице лечатся дети со всей страны – из Владивостока, Мурманска, Сочи, Новосибирска и т. д. Государственного финансирования хватает далеко не на все, и наш фонд находит эти деньги. Мы также помогаем находить и покупать лекарства. Мы всегда работаем в режиме «SOS», все время бегаем и готовим всевозможные мероприятия по сбору денег – аукционы, концерты, выставки. – Как вам удается совмещать столь активную благотворительную деятельность с профессией? – Когда все начиналось, я не работала практически два года. Весь 2005-й и 2006 год я занималась только фондом. Постепенно у нас сложилась некая инициативная группа и начала выстраиваться организация, при которой у каждого есть свои зоны ответственности. Теперь я каждый день начинаю с того, что просматриваю почту, узнаю детали текущих проектов, беру на себя какие-то мероприятия и разрабатываю их с нуля. Благодаря такой организации у нас с Чулпан сейчас даже есть возможность работать, сниматься. В этом году я уже снялась в нескольких фильмах – в Нью-Йорке, Тбилиси, Париже, Киеве. – Наверное, было нелегко. – В начале года я снималась в Нью-Йорке в фильме «Холодные души». Моими партнерами были Пол Джаматти (Paul Giamatti), Эмили Уотсон (Emily Watson), было очень интересно работать с режиссером Софи Бартез (Sophie Barthes). Она француженка, получившая образование в Америке. На площадке собралась очень яркая международная команда. Потом я села на самолет и через Мюнхен летела в Тбилиси на площадку к режиссеру Дито Цинцадзе. Фильм называется «Убийство в театре», который также снимался на английском, а участие в нем принимали немецкие, английские, русские и грузинские актеры. После этого я полетела в Петербург на съемки моего нью-йоркского фильма, потому что действие в нем происходит между Нью-Йорком и Санкт-Петербургом. Туда же прилетал Пол Джаматти, которому Петербург в феврале показался таким холодным и депрессивным, что уже через несколько дней он мечтал поскорее улететь обратно... Потом я уехала в Париж на съемки французского фильма, главную роль в котором играет Эмир Кустурица. Жену его героя играет Ингеборге Дапкунайте, а я играю его возлюбленную. Все происходит в 1985 году, на фоне заката Советского Союза. Главный герой – сотрудник КГБ, работающий на французов, не за деньги, а по идеологическим соображениям. Параллельно с этим фильмом у меня начались съемки в Киеве, и я еще несколько раз летала из Киева в Париж и обратно. – Дина, а как вы познакомились с будущим мужем, бельгийским музыкантом Луи Франком (Louis Franck)? – Луи называют бельгийским музыкантом, но бельгиец он всего на одну четверть. Еще на три четверти он итальянец сицилийских корней, швейцарец и шотландец. Все эти четыре разные крови очень сильны в нем, поэтому ему трудно сказать, кем он себя ощущает на самом деле. Наверное, он считает себя киевским музыкантом, потому что играет сейчас в группе с бывшими музыкантами из «Океана Эльзы». Из-за этого мы с ним живем между Киевом, Лондоном и Москвой... А познакомились мы в школе-студии МХАТ в 1995 году, 13 лет назад. Я заканчивала учебу, была на последнем курсе, а он приехал с первым курсом иностранцев, приглашенных Олегом Павловичем Табаковым на стажировку. Луи тогда оканчивал университет в Нью-Йорке и прилетел в Москву изучать русский театр и систему Станиславского, чтобы защищать на эту тему диплом. – Вы сразу понравились друг другу? – Мы познакомились на вечеринке. Он говорит, что как-то сразу почувствовал мое присутствие. А потом, когда мы посмотрели друг другу в глаза, стало очевидно, что мы что-то друг про друга помним из прошлой жизни, что нас совершенно точно что-то связывает... Наши отношения развиваются по-разному, то вверх, то вниз, но все равно мы украшаем жизнь друг другу. – Дина, вы много снимаетесь за рубежом, прошлый сезон отыграли на сцене лондонского театра и вообще проводите в Англии гораздо больше времени, чем в Москве... Вы ощущаете себя русской актрисой? – Конечно же, только русской и никакой больше! Я не эмигрант, у меня единственный паспорт – российский, а в Лондон я приезжаю, как на каникулы – либо сниматься в кино, либо поработать в театре. Даже когда я работала прошлый сезон в Королевском театре, я играла с понедельника по пятницу, а потом садилась на самолет и летела в Москву на субботу и воскресенье, потому что хотела видеть своих родных. А по поводу «русскости», мне кажется, артист – это универсальная профессия. Только невладение иностранным языком ограничивает нашу возможность попробовать себя на другой сцене и в другом ментальном пространстве. То, что я много путешествую, просто стирает некие границы в моем сознании, для меня это очень хорошо, очень позитивно. Мне не мешает, что люди говорят на разных языках, что я вижу совершенно разную психологию и мироощущение. Это интересно, и это очень обогащает. Я чувствую себя пчелой, которая собирает пыльцу с разных цветов. – Тяжело ли играть на чужом языке? – Мне уже не очень. На съемках моего первого англоязычного фильма «Last Resort» было очень трудно. У нас не было четкого сценария, был только синопсис, и актеры постоянно импровизировали. Режиссер говорил: «Как бы ты себя вела, Дина, вот в такой ситуации?» – и я должна была моментально выразить то, что я чувствую, на чужом языке... В процессе съемок я, конечно, не обходилась без письменной подготовки. С тех пор мой язык очень продвинулся, и я лучше почувствовала его. Потом были другие фильмы на английском языке, но я все равно учу не только свой текст, но и текст партнеров, чтобы на площадке ничто не мешало моей игре. Волнение и страх на съемках можно избежать одним-единственным путем – быть готовым на 200 процентов. Вдруг мой партнер взял и переставил слова или сказал что-то совсем другое, и я должна не замолчать вдруг перед камерой, но сымпровизировать что-то, исходя из его слов. Это такое испытание с повышающейся сложностью, и чем сложнее задача, тем мне было интереснее. – Дина, фильм «Страна глухих» в одночасье сделал вас знаменитой и горячо любимой миллионами зрителей актрисой. Вы не чувствуете, что это поворотный момент в вашей биографии? – В моей жизни было много таких поворотных моментов. Когда я уехала из Смоленска, где я училась в пединституте, а потом почему-то решила стать артисткой и сразу же поступила в школу-студию МХАТ на курс к Роману Козаку и Алле Борисовне Покровской, которые мне сразу же доверили главную роль на большой сцене во МХАТе... Согласитесь, такое происходит не с каждым человеком. А мне судьба несколько раз делала такие подарки. Наверное, я очень везучий человек и всегда очень сердечно, искренне и полноценно отдаю все, чем одаривает меня судьба. – А что вам дается сложно? – На мой взгляд, самое сложное в жизни – это уметь правильно, не нанося ущерб другим людям, говорить о том, что ты чувствуешь, и не молчать из-за боязни обидеть. Это предполагает большое доверие к людям, ведь кто-то может не понять и отвернуться. Заискивать, делать вид, «казаться» – всегда легче, чем быть самим собой. Я очень хочу быть таким человеком, но это не всегда получается. Я максималистка, актриса, человек без кожи, которому иногда очень сложно не идти на поводу у своих эмоций, а это неправильно. – Есть на свете человек, на которого вам хотелось бы быть похожей? – Кумиров как таковых у меня, пожалуй, нет, но с огромным уважением я отношусь к таким людям, как Одри Хепберн (Audrey Hepburn), Дэнни Томас (Danny Thomas), Нельсон Мандела (Nelson Mandela)... Это люди, у которых есть свет внутри, они удивляют и притягивают. Меня совсем не трогают люди самовлюбленные и амбициозные, чья энергия нацелена исключительно на личное самовыражение. А люди, которые живут по сердцу, стремятся никому не нанести вреда, помочь, вот такие люди мне очень интересны. Но еще раз повторю, что я сама очень далека от такого идеала... • Евгения Киселева Источник | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |