12:32 Иван Вакарчук: «Знать государственный язык — это естественно!» | |
 Восемь областных советов, Верховный совет Автономной республики Крым и Севастопольский горсовет обратились вчера в Генпрокуратуру с требованием изучить законность решения Министерства образования и науки, рекомендующего учителям разговаривать в рабочее время только на украинском языке. Это не единственный повод для критики деятельности министра образования ИВАНА ВАКАРЧУКА, который рассказал корреспондентам Ъ ЮЛИИ РЯБЧУН и ДЕНИСУ ПОПОВИЧУ, почему тестирование в школах будет проходить на украинском языке, и чем вызваны изменения, вносимые в учебники по истории.– 30 сентября Кабинет министров принял постановление, согласно которому в рабочее время в государственных и коммунальных учебных заведениях необходимо общаться на украинском языке. В ответ народные депутаты обратились в Конституционный суд, а ряд местных советов – в Генпрокуратуру с требованием признать постановление незаконным... – Это постановление носит рекомендательный характер, и если вы прочтете его внимательно, то обнаружите, что оно защищает права национальных меньшинств. Никто не намерен никого наказывать за невыполнение этого постановления. Оно было принято, чтобы наконец урегулировать отношения в школе. Ведь дети, которые говорят на украинском языке, имеют право сказать учителю: «Я хочу, чтобы вы со мной общались на украинском», или на другом языке, на котором они говорят, например на русском. Фактически, это еще одна возможность для родителей и детей. – В продолжение темы: чем вызвана необходимость издания в Минобразования приказа о прохождении внешнего независимого оценивания на украинском языке, начиная с 2010 года? – Решение было принято еще два года назад, и оно отвечает 10-й статье Конституции, согласно которой государственным языком является украинский. Наша страна дает возможность детям получить среднее образование на родном языке, а поступая в высшую школу, молодые люди как граждане Украины должны знать государственный язык. Представители национальных меньшинств учат украинский с первого класса, кроме того, согласно нашей программе, вот уже более двух лет они факультативно изучают другие предметы на украинском. В конце концов, знать государственный язык – это естественно! А поскольку об этом решении было известно еще два года назад, сложностей не должно возникнуть. Тем более что до тестирования еще восемь месяцев. – Вы не будете отрицать, что с этим решением не согласилась часть населения? Почему бы вам не изменить тактику и не начать популяризацию украинского языка? – Реального сопротивления я не вижу. Я сделал акцент на проблеме, которая действительно существует. А некоторые люди вместо того, чтобы помочь детям овладеть украинским языком, просто нагнетают обстановку. Этими решениями я как раз и обратил внимание общества на то, что проблема сама не решится. Вам не кажется странным, что все дети спокойно учатся и лишь некоторые взрослые болезненно реагируют? До меня просто не было министра, который бы утвердил необходимость изучения украинского языка. Наверное, потому что боялись. – Боялись чего? – Вот такой «скандальности» и того, что вы будете ставить вопрос в такой плоскости. Возможно, это какой-то метафизический страх, поскольку по результатам социологических исследований проблема языка в Украине стоит на 17-м месте среди других проблем нашей страны, и волнует она всего 3% населения! – Министерство предлагает внести изменения в учебники по истории Украины: добавить информацию о голодоморе, сталинских репрессиях и деятельности ОУН-УПА. Не приведет ли это к еще большему расколу в обществе – у разных поколений будут различные знания об истории? – Знания каждого поколения об истории отличаются. И когда, например, СБУ открыла четверть миллиона новых документов, то почему мы должны утаивать их от детей и от общества, а оценка многих событий от этого не должна измениться? Мы не вправе прятать факты от наших детей. При этом замечу, что группа, которая предложила эти изменения в учебных программах, представляла интересы всех регионов Украины. – Правительство утвердило план развития общего среднего образования, предусматривающий улучшение материально-технической базы школ: обеспечение их компьютерными классами, специальными учебниками для детей-инвалидов, книгами, напечатанными шрифтом Брайля. Где вы намерены брать средства? – Мы определяем потребности. Я готов обосновать каждый пункт. Но я не министр экономики, финансов или промышленной политики, которые и наполняют бюджет. Я – министр образования, который формирует потребность в качественном образовании. Мы не знаем, какое решение примет Верховная рада. Не смогут нам предоставить финансирование в полном объеме – некоторые программы придется сократить. – В Раде зарегистрировано постановление о вашей отставке. Вы готовы к уходу с поста министра? – Мне жаль тратить время на свою защиту – оно слишком ценно. Проголосуют депутаты – я спокойно заберу свои книги из этого кабинета и пойду на кафедру теоретической физики Львовского национального университета читать лекции и писать формулы. – Вам ставят в упрек, что реформы, инициируемые министерством, не более чем ваша собственная инициатива... – Это не так. Реформы – труд коллективный. Сначала надо понять, для чего они нам нужны. Потом провести исследование – для того, чтобы изучить имеющуюся ситуацию. Разумнее всего собрать людей, и пусть они скажут, что нужно сделать и как это можно сделать лучше. В министерстве мы уже провели десятки подобных совещаний, в том числе по всем основным предметам средней и высшей школы. Приглашали учителей, преподавателей, ученых, то есть тех, кто каждый день преподает, а не только управляет. Нынешние изменения, внесенные в школьную или университетскую программу,– это предложения специалистов, принимавших участие в обсуждениях, а это сотни людей. После этого должна быть создана рабочая группа из 20-40 участников, представляющих все регионы страны. В течение одного-двух месяцев ей необходимо собрать различные предложения, а итоговый материал представить на заседании коллегии министерства, где после обсуждения и будет принято решение о создании программы либо других нововведениях. Такой механизм мы считаем наиболее подходящим для любых реформ. – Как вы считаете, в случае отставки следующий министр будет продолжать начатую вами реформу образования? – Не знаю, это зависит от него. Я продолжил издание школьных учебников, компьютеризацию сельских школ, программу «Школьный автобус», внедрение Болонской системы, независимое тестирование... Есть вещи, которые начались уже в период моей работы,– расширение автономии вузов, свободный выбор гуманитарных предметов, развитие исследовательских университетов, новое положение о присвоении званий доцента и профессора, что радикально улучшило ситуацию с учебниками в университетах, совершенствование системы аккредитации, оптимизация сети вузов и много других шагов. Не все может иметь продолжение, не все будут к этому готовы, но надо же было это когда-то начать! – Уделяя повышенное внимание голодомору, деятельности ОУН-УПА, мы жертвуем информацией о подвигах советских войск, где также сражались тысячи украинцев... – Я, как министр, доверяю ученым, которые пришли на наше открытое для всех собрание по этому поводу. Задача министра – организовать дискуссию, равное представительство и равные возможности. Интересно, почему мы сегодня не говорим об изменениях в программах по физике, нанотехнологиям, химии, математике? Относительно же истории, мое твердое убеждение – в учебнике должны быть представлены все факты, которые имели место. И таковой является сегодня обсуждаемая программа. У реформ всегда есть сторонники и противники. Все, кто сейчас выступает против, ранее присутствовали и молчали или просто уклонились от обсуждения. Наш принцип – государственно-общественное управление. А если проще: каждый может участвовать в обсуждении и влиять на принятие решений. – По словам директора Института национальной памяти Игоря Юхновского, деятельность ОУН-УПА не является главной темой истории Второй мировой войны... – Господин Юхновский присутствовал на обсуждении этого вопроса и произнес вступительное слово, представители Украинского института национальной памяти были в составе рабочей группы. – К вам поступало обращение депутатов Донецкого горсовета с просьбой исключить из заданий внешнего независимого оценивания знаний «спорные исторические вопросы»? В частности, одностороннее изложение в учебниках истории событий «оранжевой революции» и истории Донецко-Криворожской республики в 1918-1919 годах. – Да, поступало. Но они могли прийти на заседание, мы приглашали, анонсировали на сайте. Я, как министр, не могу в одностороннем порядке вносить изменения в коллегиальное решение на основании какого-либо частного обращения. Абсурдно еще раз собирать 300 человек и говорить: «Не все пришли на предыдущую встречу, есть еще одно мнение – давайте еще раз соберемся». Мы не можем поднимать эти вопросы каждый день. – Те же донецкие депутаты поручили городскому управлению образования предлагать детям иные, чем в учебниках, версии событий в истории Украины. Как вы это прокомментируете? – Я не руководитель жандармерии, а руководитель Министерства образования и науки. Мы предлагаем учебную программу, которая предусматривает единые подходы для всей страны. Если она не будет выполняться, тогда я буду вынужден обратиться в прокуратуру с просьбой проверить, почему это происходит. И что в таком случае будут делать школьники по окончании учебы? Как они будут сдавать экзамены? – Много нареканий вызвало выделение большого количества льготных мест в вузах. Была информация, что выпускники с высокими баллами не поступили из-за льготников. – Согласно окончательным результатам вступительной кампании, таких ситуаций не было. Все, у кого были высокие баллы, поступили. 200-балльников вузы даже приглашали к себе на учебу. Накануне вступительной кампании я сообщил, что все места, занятые льготниками, будут компенсироваться дополнительными бюджетными местами. Те вузы, которые обратились за этой компенсацией, места получили. Например, в Киевском национальном университете им. Шевченко сначала просили около 200 мест, а в результате все свелось к 37. Вот вам и измерение «проблемы льготников». Всего же льготников – 4,5% от числа поступивших, почему четыре человека из ста создают такое возмущение в обществе? Может, это с нами что-то не так? При этом помните: министр исполняет законы, но не принимает их. – Как будут поступать с теми, чьи справки о льготах окажутся поддельными? – Отчислят. Их места могут занять те, кто учится по контракту, и учится хорошо. – Каковы дальнейшие планы министерства по реформированию системы образования? – В первую очередь необходимо ввести национальную рамку квалификаций при безусловном сохранении и развитии национальной составляющей нашего высшего образования и обеспечить получение каждым выпускником приложения международного образца к диплому о высшем образовании. Это будет способствовать признанию наших дипломов в мире, облегчит мобильность студентов. Ведь Болонская система как раз и создана для того, чтобы гармонизировать национальные образовательные системы. Второе нововведение, которое нужно развивать,– право выбирать дисциплины гуманитарного блока – «свободная траектория». Это непросто, это нужно организовать, и это требует другого менеджмента. – Вы инициировали предоставление школам большей финансовой самостоятельности. Однако некоторые учебные заведения оказались к этому не готовы. Прокомментируйте, пожалуйста, ситуацию. – Это идея премьер-министра, которую я поддерживаю. Обнародована она была в прошлом году в Ивано-Франковске, когда в ходе ликвидации последствий наводнения на встрече с руководителями школ состоялось обсуждение проблем финансирования. Директора утверждали, что им проще было бы действовать, если бы они имели право самостоятельно распоряжаться средствами. В ответ было принято соответствующее постановление. А тот, кто не стремится к финансовой самостоятельности,– просто боится ответственности, только и всего. – Так, может быть, не стоит вводить это в обязательном порядке? – Это решение – возможность, а не обязательство. Премьер так и сказала: «Кто хочет – пожалуйста, кто не хочет – на ваше усмотрение». Мое мнение, как обычного человека,– лучше, когда у руководителя есть возможность самостоятельно распоряжаться средствами. Но это подразумевает ответственность, взять которую на себя многие директора школ оказались не готовы. – Что касается статуса исследовательских университетов. Сейчас в Украине их семь, и требования к ним очень высокие, даже нереальные: в штате университета должны работать не менее 150 профессоров, библиотека должна насчитывать не менее 1 млн книг... Вам не кажется, что это слишком завышенные требования? – Мы высокие требования устанавливаем не для того, чтобы любой вуз мог стать исследовательским университетом, а для того, чтобы создать в Украине несколько мощных научных центров, где бы обучение проводилось именно через исследования. – То есть если вуз будет соответствовать критериям частично... – Тогда у него ничего не получится. Моя позиция как министра: вуз, который претендует на статус исследовательского, должен соответствовать всем без исключения критериям. Если у вуза 2-3 параметра не соответствуют – пусть над ними работают. В других странах исследовательских университетов единицы, почему у нас их должны быть сотни? – Еще одна ваша инициатива – обмен преподавателями,– которая предполагает возможность читать лекции в разных вузах. Какая выгода от этого вузам? – Если вы спрашиваете, какая выгода, то тогда мы о науке не сможем поговорить. Наука не ставит вопросов о выгоде. Какая выгода от новорожденного ребенка, вы же не спрашиваете, зачем он? Ректор же не только считает или организовывает. Он развивает свой университет. Это – академическая среда, которой, я так думаю, руководит единственное слово – «цiкаво». Источник | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |