Голливудская актриса Шэрон Стоун не так давно отличилась знанием буддизма. Узнав о страшном землетрясении в китайской провинции Сычуань, в результате которого десятки тысяч людей погибли, еще больше ранены и остались без крова, она заявила, что это, дескать, плохая карма – наказание Китаю за то, что его правительство не в ладах с Далай-ламой. Заявление трогательное. Начать с того, что правительство, сидящее в Пекине - это одно, а простые люди, погибшие в землетрясении – немножко другое. Чем они-то провинились перед властительницей кармы Шэрон Стоун?
Помимо этого нужно заметить, что Сычуань граничит с Тибетской автономной областью. Сычуань неоднократно отвоевывалась тибетцами у Китая, на протяжении многих столетий тибетцы там расселялись и сейчас природных тибетцев в Сычуани чуть ли не столько же, сколько в самом Тибете. Выходит, что от землетрясения пострадали в первую очередь сами тибетцы.
И наконец, разрушению подверглись и сами буддийские монастыри, в которых тибетцы молятся. Так что если Шэрон Стоун желала кого-то покарать, то попала точно не в бровь, а в глаз.
Шэрон Стоун уже публично покаялась, убоявшись финансовых потерь, – знаменитые косметические фирмы отказались иметь с ней дело. Но дело не в голливудской мисс. Дело в самом принципе. История с ее выступлением вообще типична: иностранцы лезут в китайские дела, в которых ни ухом, ни рылом. Почему Шэрон Стоун не высказывается о последних течениях, например, в математике или в химии? Потому что математика требует точных знаний. Но знание о Китае по точности и обширности не уступает знаниям математическим, и даже превосходит их. В результате китайцы лишний раз убедились, что иностранцы не имеют о них никакого представления и говорить с ними не о чем.
«Собачки говоряшшие»
Вообще, отношение к иностранцам у китайцев, конечно, двойственное. С одной стороны, иностранцы – богатые гости, носители цивилизованности и валюты, объект уважения и даже где-то обожания. С другой – это янгуйцзы, заморские черти с длинными носами, дикие варвары, не способные прочитать по-китайски простейшего иероглифа. Нет у них ни подлинной культуры, ни образованности - одним словом, они не китайцы. Как в кино по Булгакову: «Что вам угодно? – Странники мы. Собачку говоряшшую пришли посмотреть…» В глазах многих китайцев иностранцы и есть такие вот «говоряшшие собачки», и, главное дело, говорящие даже не по-китайски, а на своем, собачкином, языке.
Вопрос: как же тогда эти говорящие собачки смогли поработить великий императорский Китай и долгими десятилетиями держать его в таком состоянии (начиная с опиумных войн в XIX веке и фактически вплоть до образования КНР в 1949 году)? В качестве ответа на этот вопрос китайцы обычно кивают на свою разобщенность. Небезызвестный Бо Ян, автор книги «Этот отвратительный китаец», говорит: «Один японец подобен свинье, три японца подобны дракону. Один китаец подобен дракону, три китайца подобны банке с пауками». Три китайца – четыре мнения. Ситуация напоминает, конечно, еврейские анекдоты.
Китайцы
Сам Бо Ян, кстати, тоже сравнивает китайцев с евреями – и те, и другие, по его мнению, не могут прийти к общей позиции. Только Бо Ян считает, что организованность у евреев все-таки выше.
И действительно. Если несколько евреев заспорили, куда ехать – в Лос-Анджелес или Нью-Йорк, - и общим голосованием решили, что ехать надо в Нью-Йорк, то, скорее всего, все туда и поедут. Если три китайца спорят, куда ехать, в Пекин или Шанхай, и двое за Пекин, то оставшийся в меньшинстве не поедет в Пекин. В Шанхай, впрочем, он тоже не поедет. А поедет он в город Чжаоцин, потому что оттуда родом его бабушка по материнской линии. Но если все-таки проголосовали за милый его сердцу Шанхай, он, опять же, туда не поедет. А поедет он в город Тунли. Почему туда? Нравится.
Надо сказать, что это самое распространенное объяснение тех или иных китайских поступков. Когда мы с женой поехали в Китай в первый раз, мы взяли себе местного гида. Едем на машине, видим – китаец на велосипеде едет по левой стороне дороги поперек всего движения. Спрашиваем: «Почему он едет по встречной?» Ответ: «Нравится». Вопрос: «А почему не едет вместе со всеми?» Ответ: «Не любит».
И так все. Почему музей закрылся в четыре часа, когда должен закрыться только в пять? Не любит. Почему народ в городе Циндао на улицах воет в голос по-волчьи? Нравится. Почему таксист не повез нас, куда мы просили? Не любит. Кого не любит – нас, свою работу, или то место, куда надо ехать? Нет. Просто – не любит. А, может, просто нравится. И так, в принципе, можно отвечать на любой вопрос, даже метафизический. Почему день сменяет ночь? Нравится. Почему человек смертен? Не любит. И так далее…
Дихотомия «не любит – нравится» иногда заменяет современному китайцу положения конфуцианства, такие, как человеколюбие, соблюдение ритуала и три «сяо» (отношения между отцом и сыном, между правителем и подданным, между старшим и младшим). И это понятно. Не нужно долго доискиваться таинственных причин поведения того или иного человека. Почему так, а не этак? Не любит. Или – нравится. Тем более, когда речь идет о разговоре с иностранцем. Что можно объяснить человеку, который не может прочитать «Мама мыла раму» по-китайски?
Сложносочиненное отношение китайца к иностранцу («богатый варвар») часто ставит в двусмысленное положение самих китайцев. Среди китайцев очень немного людей, которые имеют хотя бы общее представление о своей древней культуре. Ничего уникального в этом нет. Сколько русских читали, ну, скажем, «Слово о погибели Русской земли»? Или переписку Курбского с Иваном Грозным? Да что там Грозный – Пушкина за пределами школьной программы не читали. Не любят, что ли? Во всяком случае, вряд ли нравится.
Та же примерно ситуация и с китайцами. Вот девушка-гид ведет нас по музею – бывшей летней резиденции китайских императоров Ихэюань. Мы показываем на стоящие на полках пухлые папки (местную библиотеку) - что это? Гид, конечно, не знает. Но - ни секунды замешательства.
- Это – подушки, - объявляет она с великолепной убежденностью.
Мы еле сдерживаем смех. Почему подушки лежат на книжных полках – таким вопросом, конечно, никто не задается.
Китайский гид и иностранные туристы.
В другом месте, в городе Сиане, гидом у нас работает мужичок лет пятидесяти. С трудом выдавливает из себя по одному русскому слову в минуту, но уверяет, что самый лучший знаток русского языка здесь. Потом, решив, что этого недостаточно, говорит, что он вообще единственный человек в Сиане, который говорит на русском языке. И это при том, что в Сиане есть языковой институт, на котором целая кафедра русского языка. Но мы же дикари, что мы можем знать о Китае?
Кто нас не поймет, тот нас почувствует!
Заходим в буддийский храм. Видим изваяние Будды Амитабхи, у которого пальцы сложены в одну из самых распространенных мудр. Показываем на изваяние, спрашиваем у гида: что это? – имея в виду значение мудры.
- Это он считает, - говорит гид.
- Что считает?
- Деньги, - отвечает гид.
Тут мы уже не можем удержаться от здорового смеха. Гид смотрит на нас с подозрением: в самом деле, что еще может считать Будда, как не деньги?
О Китае среди некитаистов ходят чудовищные выдумки, совершенно убийственные враки. И распространяют их в первую очередь сами китайцы, которым стыдно признаться, что они чего-то не знают. Поэтому один китаец, не сходя с места, может придумать такое же количество мифов и легенд, которые весь его народ придумывал за пять тысячелетий.
Впрочем, если пытаться китайца поправить, он только отмахнется: мол, вы не понимаете. Это, кстати, тоже общее место в китайском сознании. Отдельно взятого китайца никто не понимает – ни родители, ни жена, ни тем более начальство. Он вечно одинок. Справедливости ради, он и сам не особенно стремится кого-то понять. На этот счет у китайца существует такая категория, как чувствование. С младых ногтей китайцы учатся улавливать настроение друг друга, чувствовать. И это связано не только с их природной психофизикой, но и с особенностями языка. Язык так сложен для понимания, что два человека из одного города могут между собой говорить, а подошедший третий не будет понимать, о чем они, пока не сориентируется в теме. До этого просто будет стоять и хлопать ушами, пытаясь почувствовать, уловить, о чем разговор.
Там, где мы говорим «я думаю», китаец говорит «я чувствую». А если вдруг китаец говорит: «я думаю», тут надо держать ухо востро. Выражение «я думаю» значит буквально следующее: «Не имею об этом предмете никакого представления, но надо же что-то ответить на вопрос, чтобы не осрамиться». Если человек не знает, когда жил Конфуций, он может вам ответить, что он жил и в прошлом веке и шестьдесят миллионов лет назад. И все ради того, чтобы не потерять лица.
У Китая в двадцатом веке была такая тяжелая и кровопролитная история, которую сложно сравнивать даже с историей России. Смута времен императрицы Цыси, оккупация Антантой, синьхайская революция, бесконечная гражданская война, оккупация Китая Японией, предательство последнего императора, культурная революция и хунвэйбины… В тяжелые времена в первую очередь страдают образованные слои и интеллигенция – «четвертый поганец», по меткому выражению Мао Цзэдуна. Этому самому «поганцу» недостает витальности, пронырливости, беспринципности. Поэтому даже тех, кто выжил, при культурной революции отправили в деревню – перевоспитываться. На их место пришла ухватистая деревенская публика и май-май-жэни (торговцы), знающие, как считать деньги, а все остальное считающие глупостью и ерундой. Единственное, что май-май-жэни взяли от образованных слоев – убеждение, что нет ничего лучше и древнее китайской культуры. На это наложилось привычное для Китая пренебрежение к чужому, связанное с пониманием своей страны как центра Вселенной. И получается странная ситуация – большинство китайцев культуры своей не знают, никакого отношения к ней не имеют, но гордятся ей в пику представителям остальных культур.
Китайцы
Справедливости ради надо заметить, что нынешнее китайское правительство с таким подходом борется, по мере сил воспитывает народ, пытается вырастить новую национальную интеллигенцию. А широким народным массам, происходящим из деревни, старается внушить – и не без успеха – элементарные представления о цивилизованности.
Говорят, что Китай к 2020 году обгонит США и выйдет на первое место. Обгонит или нет – дело темное. Но в любом случае понятно, что без Китая современный мир (а, тем более, Россия) вряд ли проживет. Так что придется учиться понимать китайцев, или уж, как минимум, их чувствовать…
Категория: Китайцы | Добавил: sveta (12.01.2009)
| Автор: Алексей Винокуров
Просмотров: 2767
| Рейтинг: 0.0 |
Вы овладеете английским!
Вы верите, что всего за несколько часов можно понять, как поставить правильное произношение, не изучая долго и нудно теоретическую фонетику, а всего-лишь поймав "фокус" языка?
Вы верите, что за несколько часов можно понять всю систему английских времен, которую безуспешно учат годами в школе, институте или на курсах?
Вы верите, что вместо скучных учебников можно заниматься по Вашим любимым фильмам и сериалам, испытывая при этом восторг и наслаждение от занятий английским?
Мы не только верим, а и твердо убеждены, так как уже сотни людей прошли по этому пути и поделились с нами своми успехами и достижениями!
И мы верим в Вас, потому что Вы легко научились говорить на языке, который на порядок сложнее английского!
Поэтому более простым и логичным английским Вы овладеете гораздо быстрее и легче! Конечно,если будете делать это правильно, естественным путем - моделируя носителей языка. Руководствуясь при этом не громоздкими правилами, а простыми и понятными визуальными моделями!
Получите бесплатно материалы - подпишитесь на рассылку!
Получите результат немедленно - приступайте к занятиям прямо сейчас!
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Главная страница 
Голливудская актриса Шэрон Стоун не так давно отличилась знанием буддизма. Узнав о страшном землетрясении в китайской провинции Сычуань, в результате которого десятки тысяч людей погибли, еще больше ранены и остались без крова, она заявила, что это, дескать, плохая карма – наказание Китаю за то, что его правительство не в ладах с Далай-ламой.
Вопрос: как же тогда эти говорящие собачки смогли поработить великий императорский Китай и долгими десятилетиями держать его в таком состоянии (начиная с опиумных войн в XIX веке и фактически вплоть до образования КНР в 1949 году)? В качестве ответа на этот вопрос китайцы обычно кивают на свою разобщенность. Небезызвестный Бо Ян, автор книги «Этот отвратительный китаец», говорит: «Один японец подобен свинье, три японца подобны дракону. Один китаец подобен дракону, три китайца подобны банке с пауками». Три китайца – четыре мнения. Ситуация напоминает, конечно, еврейские анекдоты.
У Китая в двадцатом веке была такая тяжелая и кровопролитная история, которую сложно сравнивать даже с историей России. Смута времен императрицы Цыси, оккупация Антантой, синьхайская революция, бесконечная гражданская война, оккупация Китая Японией, предательство последнего императора, культурная революция и хунвэйбины… В тяжелые времена в первую очередь страдают образованные слои и интеллигенция – «четвертый поганец», по меткому выражению Мао Цзэдуна. Этому самому «поганцу» недостает витальности, пронырливости, беспринципности. Поэтому даже тех, кто выжил, при культурной революции отправили в деревню – перевоспитываться. На их место пришла ухватистая деревенская публика и май-май-жэни (торговцы), знающие, как считать деньги, а все остальное считающие глупостью и ерундой. Единственное, что май-май-жэни взяли от образованных слоев – убеждение, что нет ничего лучше и древнее китайской культуры. На это наложилось привычное для Китая пренебрежение к чужому, связанное с пониманием своей страны как центра Вселенной. И получается странная ситуация – большинство китайцев культуры своей не знают, никакого отношения к ней не имеют, но гордятся ей в пику представителям остальных культур.
