16:23 "Государственные деньги нам не нужны" | |
 Ректор ИМИСП Сергей Мордовин рассказал об особенностях национальной модели бизнес-образования и объяснил, почему в ряде европейских школ бизнеса стараются не брать в преподаватели женщин.BUSINESS GUIDE: В чем заключаются основные отличия российской модели бизнес-образования от западных стандартов? СЕРГЕЙ МОРДОВИН: Наша модель отличается от западной все меньше и меньше. Это объясняется стремительным развитием российской экономики: мы вышли на нормальные темпы роста, на приемлемую инфляцию, более-менее успешно решаем инфраструктурные проблемы. Именно бизнес формирует запрос на образование, и сегодня он уже имеет потребности, близкие к потребностям западных компаний. Российское бизнес-образование за 15-20 лет прошло путь, на который Западу потребовалось намного больше времени. И сейчас уже можно говорить о том, что наше развитие в целом созвучно развитию европейского бизнес-образования. Например, российская программа, гонорар преподавателя сегодня могут обходиться не дешевле, чем на Западе. Стоимость хорошего российского преподавателя сегодня достигает нередко двух тысяч евро в день, это нормальный западный стандарт. Правда, в России таких "звезд" пока всего около 25 человек, несколько из них работают у нас в институте. Если все же говорить об отличиях, стоит в первую очередь отметить тот факт, что мы гораздо быстрее, чем другие нации, осознали значимость прикладного бизнес-образования. Нам удалось относительно быстро пройти тяжелую академичную американскую модель, которая делает акцент в первую очередь на теории. Сегодня стало гораздо важнее давать базовые дисциплины через практику. При этом активно продвигается идея, что менеджер должен иметь широкий кругозор, поэтому в лучших отечественных школах преподаются такие дисциплины, как история культуры, живопись, музыка, театр, балет. Происходит все больший и больший отход от формальных стандартов. BG: Является ли модель МВА универсальным форматом бизнес-образования? С.М.: Разумеется, нет. Во всем мире сейчас наблюдается определенный кризис традиционной модели МВА. Бизнес-образование все больше специализируется, а настоящая программа МВА специализированной не может быть по определению. Думаю, совсем скоро большинство "академических" программ МВА неизбежно придут к формату магистратуры, а программы, ориентированные на потребности реального бизнеса, трансформируются в большинстве своем в так называемую Executive MBA. ИМИСП не является проводником классической западной модели МВА. Мы взяли за основу скорее модель Лозаннской школы бизнеса, которая делает акцент на обучение менеджеров в конкретных сферах бизнеса. Идеологически мы стараемся давать нашим слушателям не только общие модели, но именно те знания и навыки, которых каждому их них не хватает, чтобы стать еще более высокоэффективными современными управленцами. BG: Насколько важное значение имеет выбор языка преподавания? С.М.: У нас программа МВА начиналась на английском языке и до сих пор на бакалавриате преподавание специальных дисциплин идет на английском. Но основной язык преподавания у нас -- русский. Дело в том, что в книжках, написанных на английском языке, о России нет ни слова, а публикации в таких изданиях, как, например, Financial Times или Economist, оторваны от нашей действительности. Да и восприятие на родном языке происходит гораздо лучше. Даже человек с идеальным английским предпочтет получить бизнес-образование на родном языке -- это просто удобнее. Что уж говорить о наших менеджерах, которые в большинстве своем не владеют английским в должной степени. BG: За последние несколько лет в нашем городе не появилось ни одной новой крупной бизнес-школы. Чем это можно объяснить? С.М.: Очень высокий барьер входа в отрасль. В первую очередь это связано с нехваткой преподавателей. Хорошего преподавателя надо готовить минимум 5 лет -- он может получать более тысячи евро в день, но таких людей очень мало. К тому же к преподавателям, ориентированным на обучение топ-менеджеров крупных компаний, особые требования. Если вы -- молодой человек, то, как бы хорошо вы ни были подготовлены, в аудитории, скажем, "Газпрома" вас просто не воспримут. По той же причине в ряде европейских школ бизнеса, ориентированных на работу с крупным бизнесом, стараются не брать в преподаватели женщин. Для Европы это нонсенс, но таковы требования рынка. Еще одна сложность -- обеспечение подходящих условий для слушателей. В Европе обучение проходит в максимально комфортных условиях -- некоторые бизнес-школы даже расположены в замках. Там люди могут учиться 24 часа в сутки, ни на что не отвлекаясь. В России я могу привести в пример лишь несколько школ бизнеса, создающих адекватные условия для руководителей бизнеса: школы бизнеса МГУ, МСХА, Урало-Сибирский институт бизнеса в Екатеринбурге. Создать соответствующие условия для качественного обучения с нуля -- очень дорого. BG: Насколько рентабельна деятельность в сфере бизнес-образования? Какие ориентиры вы обозначаете для своей школы бизнеса? С.М.: Наш бизнес, несомненно, прибыльный, хотя норма прибыли существенно ниже, чем в нефтянке, торговле или в строительстве. Это, кстати, тоже одна из причин, почему на рынке не появляются новые игроки. Что касается рентабельности, мы стараемся оценивать рентабельность программы, не считая накладных расходов. Для нас важно, сколько денег приносит преподавательский час на конкретной программе. Если программа не приносит 50 процентов операционной прибыли -- она неэффективна. Если говорить о рентабельности бизнеса, то 15 процентов чистой прибыли после налогообложения -- норма для нас. При этом практически вся полученная прибыль непременно реинвестируется в развитие института. Если у каких-то школ бизнеса в России рентабельность выше, это говорит, скорее всего, о чрезмерной экономии на издержках. В нашем бизнесе это значит, что или мало платят преподавателям и другим сотрудникам, или не обеспечивают должного современного уровня обеспечения учебного процесса. Предполагаем, что за ближайшие 5 лет оборот нашей бизнес-школы должен вырасти в четыре раза. Это произойдет за счет двух основных факторов: увеличение количества учебных часов и стоимости часа при четкой фокусировке на конкретных сегментах рынка и образовательных продуктах. BG: В каком направлении вы планируете развивать ИМИСП? На какого рода программах будет сделан акцент? С.М.: Два года назад мы отказались от бакалавриата, решив, что нельзя одинаково хорошо работать в сфере высшего и дополнительного образования без радикального разведения этих двух весьма различных бизнесов. Переосмысливая стратегию развития института, мы пришли к выводу о нецелесообразности конкурировать с "фабриками по производству МВА" типа Гарварда или INSEAD в сфере МВА и с большими известными университетами в сфере высшего образования. И мы ушли в нишу, позиционируя себя как небольшую, элитную, эксклюзивную, уникальную, независимую и весьма дорогую школу для отечественных топ-менеджеров. В будущем у нас непременно останется программа МВА, но станет больше отраслевых и корпоративных программ. Мы планируем работать в самых разных форматах, но исключительно в рамках бизнес-образования практических управленцев. BG: Что является основным источником финансирования обучения -- собственные средства слушателей или деньги компаний? Как меняется эта пропорция на протяжении работы вашей бизнес-школы? С.М.: Ситуация неоднородна от программы к программе. На программе МВА, например, люди все больше сами оплачивают обучение. Происходит это потому, что они хотят быть менее зависимы от работодателя. Компании, в свою очередь, с опаской вкладывают деньги, поскольку менеджер, повысив свой уровень, может попросту уйти к конкурентам. Сейчас на МВА у нас средства слушателей и деньги компаний находятся примерно в равной пропорции. Близко к этому и число слушателей, покинувших своих работодателей в ходе обучения на программе или сразу после ее окончания. При этом в силу активного роста корпоративной составляющей наших программ, по которым финансирование идет полностью за деньги компаний, в среднем деньги слушателей составляют только 25-30 процентов. Корпоративная доля у нас в ИМИСП будет со временем только возрастать. BG: А если это государственные деньги? Например, за обучение чиновников. С.М.: С 1997 года мы вообще не рассматриваем вопрос о приеме на обучение человека, за которого платит государство. Мы были в первой тройке образовательных учреждений, которые успешно прошли отбор для реализации так называемой президентской программы, но через 2 года мы от нее отказались, потому что приходилось постоянно подстраиваться под некий стандарт, тратить свои оборотные средства в длительном ожидании поступления средств на счет института за давно реализованные программы. При этом государство, может быть, деньги отдаст, а может, не отдаст и скажет, что не на то тратили. Все это лишало нас значительной степени автономности. Такая работа создает большие риски, да и деньги там, по большому счету, невеликие. И еще один крайне важный момент: мотивация слушателей, получивших грант, обычно существенно ниже тех, кто заплатил свои деньги за обучение или тех, за кого заплатила конкретная компания, преследуя совершенно конкретные цели. "Давальческие" деньги, как правило, используются не слишком эффективно. BG: Каков профиль слушателя ваших образовательных программ? С.М.: Слушатели -- это обязательно люди с опытом управленческой работы. Менеджеры от среднего и ниже среднего звена до топов. Есть мнение, что на программах МВА 50 процентов знаний люди получают друг от друга, а стало быть, нужна разнородность -- по статусу, по отраслям. В своей работе мы в основном ориентированы на Петербург. BG: Создание Высшей школы менеджмента как-то изменит расстановку сил на рынке? С.М.: Конечно, изменит. У них другая модель, нежели у нас, но тем не менее, это во многих смыслах угроза и мы ее просчитываем. Но появляются и весьма интересные возможности. Государство вкладывает в преподавателей огромные деньги, но кто сказал, что они будут работать в Высшей школе менеджмента всю жизнь? Очень хочется верить, что питерский рынок труда преподавателей бизнес-дисциплин станет чуточку побогаче. BG: Возникает ли у вас необходимость в привлечении иностранных преподавателей? С.М.: У нас на программе вообще не читают иностранцы -- это некое табу. Во главу угла любого решения стараемся ставить целесообразность. В данном случае такая целесообразность возникает крайне редко. Бывают, конечно, гостевые лекции западных "звезд" науки, бизнеса, политики. Но полностью дисциплины читают только наши преподаватели. Одно из главных требований -- они должны хорошо знать не только свою дисциплину, но и российский бизнес, иметь практический опыт. А в этих компонентах зарубежные коллеги как правило, увы, проигрывают отечественным "гуру". BG: А многие преподаватели сами имеют дипломы МВА? С.М.: Не все, но такое встречается. Ведь на программах МВА учат бизнесу, а не преподаванию. Бывает, что человек заканчивает программу МВА и хочет преподавать, но совмещать преподавание с работой очень сложно -- получается колоссальная нагрузка. Иногда мы полностью перекупаем людей из бизнеса -- тогда они занимаются уже только преподаванием. Хотя в любом случае им приходится еще какое-то время достаточно основательно "добирать" методического мастерства. Илья Курмышев http://www.kommersant.ru/region/spb/page.htm?year=2008&issue=1150&id=272752§ion=7416 | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |