11:49 Интервью главного редактора «Вайнаха» информагентству «Нохчи.Ву» | |
 Сегодня в гостях у ИА «Нохчи.Ву» известный чеченский писатель, знаток народных традиций и фольклора, главный редактор журнала «Вайнах» Ахмадов Муса Магомедович. Ахмадов Муса родился 28 января в 1956 году в Киргизии, где его родители находились во время высылки. В 1957 году его семья вернулась на родину в село Лаха-Варанда Шатойского района. Окончив там восьмилетнюю школу, Муса поехал в райцентр – в Шатой, где получил полное среднее образование. В 1974 году поступил в Чечено-Ингушский Государственный Университет имени Льва Николаевича Толстого на Филологический факультет. - Муса Магомедович, расскажите, пожалуйста, с чего всё началось? Что повлияло на Ваш выбор при поступлении в университет? - Я очень много читал в детстве, особенно любил читать на чеченском языке. В нашем селе была хорошая библиотека, в которую я часто наведывался. Еще будучи школьником я перечитал всю чеченскую литературу, и начал читать произведения Бальзака, Стендаля и других известных писателей. Сам мечтал стать писателем и, думаю, я им стал. Когда я окончил школу на «отлично» и поступил в университет на отделение «Русско-вайнахская филология», мои ровесники, да и некоторые преподаватели, говорили: «Умная голова дураку досталась». Но я настолько любил нашу словесность, что решил выбрать именно этот путь. В университете я начал ставить свои же пьесы на чеченском языке, стал очень популярным. Первая моя постановка была в 1975 году, когда я был на втором курсе. На сцену в апреле-месяце летели букеты живых цветов - настолько всем понравилась пьеса. Потом совместно с другими товарищами я организовал творческое объединение «Пхьармат» и был его руководителем. Мы выпускали большую стенгазету на чеченском языке длиной в несколько метров. Эту газету несколько раз сжигали. Тогда за любовь к своей культуре, к чеченскому языку человека могли обозвать националистом, и он становился кем-то вроде изгоя. Так нас и обозвали – националисты. Ни о каком карьерном росте при таком повороте дел не стоило и думать. Хотя меня планировали оставить при университете в качестве преподавателя родной литературы, мне пришлось вернуться в родное село, где до 27 лет – после 27 лет не забирали в армию – я работал в сельской школе. Не зря говорят, то, что тебе суждено, случается, вопреки всему. Все зависит от Бога, не от людей. Затем я пошел работать в районную газету в Шатое. Оттуда, благодаря нашему писателю Саракаеву Хамзату, я устроился работать в книжное издательство в Грозном. И вот так потихоньку все пошло. В 1983 году издали мою первую книгу повестей и рассказов на чеченском языке - «Ночь в пустом доме». В 1986 году вышла в свет вторая книга - «На заре, когда звезды гаснут». Потом третья книга - «Деревья в сумерках», в 1989 году. Эти же книги впоследствии вышли и на русском языке. Потом я начал писать пьесы, многие, из которых ставились в нашем театре. Пьеса «Берзлой», которая была издана в 1991 году в журнале «Орга» на чеченском языке, была переведена на французский язык нашим земляком, живущим во Франции, и французской писательницей и издана в 2002 году отдельной книгой. Несколько раз меня в Париж приглашали по поводу издания этой книги. Сейчас я пишу учебники по традиционной культуре и этике. Один учебник, для 10-11 классов, уже готов, сейчас и для 4-5 классов выйдет. - С какого возраста Вы пишете? - Пишу я с 4 класса, публикуюсь с 14 лет. В 1970 году отмечалось столетие со дня рождения В.И.Ленина, и в честь этого шатойская районная газета «Ленинец» проводила конкурс среди взрослых на лучшее литературное произведение, в котором участвовали также и писатели. И я, ученик 6 класса, написал рассказ «Хьуьнаре пионераш» («Энергичные пионеры») и отнес его в газету. Тогда главным редактором был Увайс Баудинович Алиев, он прочитал мой рассказ и начал задавать вопросы по тексту – проверял, действительно ли я его написал. Я все ему объяснил, на все вопросы ответил, в итоге он поверил, и рассказ был опубликован. За него я получил третье место и приз 20 рублей – хорошие деньги по тем временам. - Ваши родители были образованными людьми? - Моя мать окончила 7 классов, была домохозяйкой, обычной чеченской женщиной. А отец был высокообразованным человеком в плане религии. Его дед был известным богословом и знатоком Корана – Абдул-Керим-Хаджи, который еще в начале XX века совершил пешком Хадж. Когда моему отцу был год, он потерял своего отца и воспитывался дедом. А в 1937 году он потерял и деда - его арестовали по обвинению «Враг народа» и в том же году расстреляли в Ростове. После распада Советского Союза публиковались списки реабилитированных, среди них была и фамилия моего прадеда. Мой отец сам изучил латиницу (когда чеченская грамота была на латинском) и кириллицу, был преподавателем чеченского языка в школе. Он с детства учил нас не только чеченской грамоте, но и читать Коран. Я, например, до школы знал наизусть очень много сур. У меня была такая хитрость: когда отец объяснял нам, как правильно надо читать, я запоминал. Мои старшие братья и сестры действительно читали по буквам, а я делал вид, что читаю, а на самом деле читал наизусть. И отец меня в пример всегда им ставил. Но вот однажды мы дошли до большой суры «Ам», а я только первую половину ее сумел запомнить. И отец: «Ты же умел читать, что такое?!». И тут его осенило, в чем дело. Конечно, он мне тогда подзатыльник дал. Но потом я действительно научился читать по-арабски. - Если сравнивать поколения вашего отца и вашей молодости и нынешнее поколение, чтобы Вы могли о них сказать? - Что поражало в поколении отца так это то, что они были самодостаточные в культурном плане. Они не имели никаких комплексов - что русский язык не знают, или что они чеченцы. Они знали себе цену. Они одевались в национальную одежду. Они говорили на том языке, который они знали. Для них главным было не кому-то понравиться или угодить, ни кому-то подражать, а жить жизнью праведной, которая угодна Богу, и передавать это последующим поколениям. Они были как горы по своим философским воззрениям, по своему опыту жизни. Они превыше всего ставили праведную жизнь и очень четко различали запретное и разрешенное. Они не стремились к какому-то материальному достатку - их философия жизни была довольствоваться достаточным, а всю энергию они направляли на служение Богу, на созидание, на сохранение тех великих традиций, которые были в них заложены нашими предками. Нынешнее поколение очень сильно отличается от поколения того времени. В Советское время была официальная идеология – атеизм: Бога нет, традиции нужны новые, советские, свадьбы должны быть комсомольские, т.е. подразумевалось, что жених присутствовал на свадьбе, - то есть навязывались чужие традиции извне. Но тогда было и мощное сопротивление изнутри народа. Хотя громко не говорили, но всем своим поведением люди давали знать: «Мы другие. Мы - не вы, у нас своя культура». И 80% чеченского народа жили по своим традициям вопреки официальным данным. Во времена моей молодости без головного убора нельзя было не только женщинам, но и мужчинам выйти в центр села. Если ты молодой человек, любой мужчина мог тебя остановить и, поругав за отсутствие головного убора, отправить домой. Это не мусульманские традиции, это наши традиции - брить голову и носить головной убор. Если волосы длинные были у парня, тоже могли сказать, девушка идет. И нам неудобно было, мы старались не отступать от наших традиций. Была, конечно, и городская молодежь, дети начальников, которые нас называли колхозниками. Но все же они были в меньшинстве. С другой стороны, сейчас больше верующих молодых людей, которые ходят в мечеть, молятся, держат уразу. Но вместе с тем и много изменений не в лучшую сторону произошло в нашем обществе. Во-первых, во времена моей молодости уважение молодежи к старшим было огромное, несмотря на то русский это, армянин или чеченец, старший был непререкаемым авторитетом. Если взрослый заходил в трамвай, молодой парень или девушка не могли сидеть, не уступив ему место - это было стыдно. А сейчас я захожу в студенческий автобус, редко кто уступит место. Раньше такого не было. Во-вторых, сейчас понятие стыда тоже у молодежи утрачивается. Бесстыдству учит телевидение. А телевидение везде, телефоны везде, Интернет везде - они плохо влияют на молодежь. По телефону болтают неизвестно что. Но что меня особенно беспокоит - это то, что у нас идет поголовное подражание другим, чуждым нашему народу, ценностям. Я уже говорил, что представители поколения моего отца чувствовали себя самодостаточными. То, что было у них – гордость за свой народ, за свою культуру, желание нести ее в мир – этого нет у нынешней молодежи. Нет желания изучать свой родной язык, говорить на нем. Они смотрят прагматично: без чеченского языка можно кушать, зарабатывать на жизнь, так зачем он нам нужен? Так может думать только человек, лишенный национальной идентификации. Я всегда любил и люблю свой народ. Я знаю, что наш народ самодостаточный по своей культуре, необычный по своим философским воззрениям. - Что Вы понимаете под словом «патриот»? - В первую очередь это человек, который стремится сохранить свой язык, свои традиции. Это очень важно. Нельзя думать, что мы можем оставаться чеченцами, не говоря на родном языке. Мы исчезнем как нация, мы будем уже другим народом. Мы уже им становимся. Надо кричать «SOS», но нас спасать никто не придет, мы сами должны себе помочь. Надо сделать модным говорить на чеченском, модным одеваться по-чеченски, модным кушать чеченскую пищу - это все входит в культуру. Вот таким должен быть патриот. А не выкрикивать лозунги и подражать всяким московским молодежным движениям. С ними можно сотрудничать, но у них другая ментальность, у них другая культура или ее отсутствие. Допустим такую ситуацию. Два человека: один вырос на Родине в чеченоговорящей среде и поэтому свободно владеет родной речью; другой вырос за ее пределами, предположим, в русскоговорящей среде, но при этом его родители зародили и взрастили в нем самосознание «нохчи». Они воспитали его в духе чеченских традиций, привили любовь к земле предков, к родной культуре. Проблема лишь в том, что они не смогли обеспечить ему условия для овладения в совершенстве родным языком в силу объективных причин: в школе ребенок говорит на русском, в университете - на русском, в магазине – на русском, в общем, он говорит на том языке, на котором говорят все окружающие. А наш первый субъект, который хорошо владеет родной речью, так как вырос среди «своих», является не самым лучшим представителем рода человеческого, да и народа чеченского. Вы сказали, патриот - это тот, кто стремится сохранить свой язык. Как по-Вашему, в ком из этих двух людей больше патриотизма? - Такие вещи нельзя противопоставлять. Есть люди, которые знают чеченский язык, но стали, скажем, бандитами, ворами. Прямой зависимости нет. Есть такие, которые не знают чеченского языка, но они очень добрые люди, болеют за свой народ, они патриоты. Но я еще раз подчеркиваю, что свой патриотизм они должны доказать изучением своего языка. Не надо говорить, что это невозможно. - Вы правы, это возможно, но на все требуется время помимо желания. Однако часто среди уважаемых и, если судить по занимаемым ими должностям, умных и мудрых людей, встречаются такие, которые считают, что у них есть моральное право ставить в упрек молодежи плохое владение родной речью. При этом делают они это в достаточно грубой форме, забывая, что молодому поколению не приходилось выбирать, где жить и на каком языке говорить. Думаете, они должны себя так вести, ведь они как минимум на четверть века старше молодых? - Безусловно, это наша трагедия. Нельзя грубо говорить никому, у каждого есть свои объективные причины. Надо такие вещи говорить аккуратно, с состраданием, готовностью помочь. Достоинства человека не зависят от того, знает он язык или нет, многое зависит от его поведения. Единственное, чего бы я хотел, чтобы у каждого чеченца внутри было осознание, что он чеченец и должен рано или поздно освоить свой язык. Надо пробудить в человеке желание говорить на родном языке, знать его в совершенстве. Всем нам надо осознать, что без чеченского языка мы исчезаем. Поскольку Бог нас создал чеченцами, мы должны соответствовать его замыслу, а не стараться превратиться во что-то другое. - А как, по-Вашему, эту проблему можно решить? Каким образом можно помочь в изучении родного языка незнающим, но желающим его знать? - В мире есть очень много примеров, когда практически исчезнувшие языки восстановились. Например, государственный язык Израиля иврит знали лишь несколько людей, когда это государство было восстановлено. Нужны желание и огромные финансовые вложения. Когда президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов пришел к власти, он по селам искал людей, которые знали родной язык – они вообще дальше нас ушли. Он их собрал, дал им квартиры в центре Элисты, обеспечил условия для жизни. Сейчас у них по 6 класс предметы преподаются на родном языке. У нас здесь войны шли, а там он занимался восстановлением родного языка, потому что он понимает, что без языка нет и Калмыкии. Мы же не хотим наблюдать смерть своего народа? А нам это предрекает Юнеско, что в этом столетии исчезнет 3 тыс. языков и в том числе чеченский. Это влияние глобализма. Вот поэтому нам, конечно, нужна и забота государства, и желание всех чеченцев, которые считают себя чеченцами и хотят, чтобы их дети были чеченцами и оставались на этой земле постоянно. Во-первых, надо повысить качество преподавания в школах. Во-вторых, начальные классы надо немедленно переводить на чеченский язык, не обсуждать это, а немедленно переводить. Исследования всех психологов мира и в том числе исследования Юнеско, которые они проводили в Новой Зеландии, в Азии подтверждают, что начальная школа до 4 класса должна быть на родном языке, а русский язык нам нужно ввести как предмет. И уже с 4-го класса должен происходить постепенный перевод преподавания на русский язык. В-третьих, те, кто уже окончили школу, вуз и устраиваются на работу, но не знают чеченский язык, им должно ставиться условие – устное и письменное знание чеченского языка. Я видел людей моего возраста, которые за 3 месяца осваивали французский язык и устраивались на работу. А свой язык можно освоить за один месяц. Надо создавать курсы, преподавание вести на чеченском языке, перевести одно телевидение и одно радио на родной язык, чтобы у человека был языковой фон, чтобы он слышал родную речь. Ни один человек не придумал хорошие традиции, плохие – да. Традиции, язык – это идет от Бога, это его воля. Поэтому - я даю философское обоснование - нам надо соответствовать воле Аллаха. - Надеюсь, что общими усилиями и с помощью Аллаха мы сделаем все возможное, чтобы наш народ не исчез как нация. Иначе, как Вы говорите, это действительно будет трагедия. В конце нашей беседы хотелось бы поговорить немного о Вашей семье. Сколько у Вас детей? Получается ли воспитывать их в духе чеченских традиций так же, как когда-то Вас воспитывал Ваш отец? - У меня пятеро детей, 3 дочери и 2 сына: Аминат, Айшат, Хеда, Абдул-Керим и Абдурахман. Самой старшей осенью будет 17 лет, самому младшему 8 лет. Я откровенно скажу, сложности бывают каждый день. Проблема в том, что они живут в Кабардино-Балкарии, где в школе они, естественно, чеченский не изучают, а учат русский, балкарский. На мое воспитание повлияло то, что я жил в селе. Я стараюсь их воспитывать так же, как меня мои родители, но у меня времени не хватает. Я постоянно на работе здесь, в Грозном, несколько раз в неделю езжу туда. Когда я бываю там, я всегда с ними занимаюсь, провожу им уроки, вместе с младшими совершаю намаз, учу их сурам из Корана. Насколько это возможно, я стараюсь на них влиять. Но мне, честно сказать, сложно. Я этого не скрываю. Виновата во всем война. Она нас всех с места сдвинула, рассеяла. - Почему нельзя переселиться сюда? - Потому что мой дом и все содержимое - моя библиотека, рукописи, картины – все это погибло. Там, где стоял мой дом, после удара глубинной бомбы осталась одна огромная яма. Нет жилищных условий. Спустя 7 лет после войны я начал строится, но пока сил и средств хватило только на фундамент. -Ваша жена, Хава Ахмадова, - поэтесса, певица, отличный конферансье. Как Вы относитесь к тому, что Вашей жене как творческому человеку приходится работать на публике? - Когда она выходила за меня замуж, она работала в театре. Она сама ушла из театра до замужества, я ей не говорил. Вот уже пошел 18 год нашей совместной жизни, и все это время она была вне сцены, вне общества. Она растила и воспитывала детей. Сейчас дети выросли, у нее есть желание заниматься творчеством. Если она вызывает своим творчеством чувства добра, сострадания, веры во Всевышнего – ведь многое зависит от содержания, - я считаю, это допустимо. Есть богоугодное искусство и сатанинское искусство. Например, в 1982 году я поставил вопрос: а стоит ли мне заниматься писательством. И я тогда решил, что, если мои книги побуждают людей к добру, к тому, что Бог разрешил, а не, наоборот, развращают, то мне стоит продолжить писать. Я об этом всегда думаю, когда пишу книги. Я об этом всегда думаю, когда выступает моя жена - смысл ее выступления, смысл стихов, которые она читает. Муса Магомедович, редакция ИА «Нохчи.Ву» и я лично желают Вам, чтобы та гармония и понимание, которые царят в Вашей семье, никогда не покидали ее; чтобы Ваше творчество еще долго побуждало людей к добру и любви к родному языку и родной культуре. http://nohchi.vu/interview/detail.php?ID=45477 | |
|
| |
| Всего комментариев: 4 | |||||
|
| |||||
0