Дмитрий СВИНЦОВ: «Будущее за теми, кто идет против течения»
Талантливый человек талантлив во всем. Я всегда помню о петрозаводском примере такого многогранного таланта. Дмитрий Германович Свинцов — журналист, поэт, переводчик, театральный критик. Благодаря ему и я пришел в журналистику, когда много лет назад он разглядел в начинающем авторе способности репортера. Отношусь к нему очень тепло и не берусь судить, насколько личная симпатия влияет на объективность оценки. Мне думается, Свинцов интересен во всех творческих проявлениях. В оценке своего творчества и творчества других. О жизни и творчестве мы говорим с ведущим менеджером Национального театра Карелии Дмитрием Свинцовым. Наш разговор проходит не формально, не официально, а потому обращаюсь к нему по-дружески. Митя — так зовут его старинные друзья и коллеги. Мы беседуем в Доме Актера. И подобно актеру, он предстает в разных ролях. Вот некоторые из них.
Нахимовец — Митя, твой папа был известным врачом, маме ты посвятил пронзительные строки в своих стихах. Насколько большое влияние родители оказали на становление твоей личности, на формирование интересов? — Большое влияние оказала мама, потому что папа был, хоть и врач, но военный человек. Я не хочу сказать, что армия делает людей менее интересными, но она, на мой взгляд, немного засушивает человека. Творческий человек всегда свободен, всегда бунтарь, если громко сказать. Потому что всегда создает собственный мир, создает собственные правила поведения в этом мире. Папа был железный, жесткий человек, старался держать меня в узде. Мама была воспитана на литературе. Наверное, больше сказалось влияние мамы. Но желание попробовать себя в творчестве стало создаваться, вложилось в меня в Нахимовском училище, потому что сам Ленинград дает пищу для развития творчества. — Чья инициатива была поступить в Нахимовское училище? — Папина. Папа прошел войну, сам зарабатывал кусок хлеба. Армия гарантировала этот хлеб: обмундирование, обучение, паек — человек полностью был на государственном обеспечении. Так в одиннадцать лет я стал нахимовцем. Нахимовское училище, на мой взгляд, одно из лучших учебных заведений в стране. Во всяком случае, так было в мое время. Оно дало мне знание английского языка. Сам язык — 14 часов в неделю, география на английском, военный перевод на английском, это очень хорошая база. Очень благодарен преподавательнице русского языка и литературы Наталье Владимировне Дубровиной. Несмотря на жесткие цензурные условия, которые тогда существовали, она ухитрялась доносить до нас живое поэтическое слово, рассказывала даже о тех поэтах, которые были тогда запрещены, водила нас на встречи с поэтами. Так я увидел Бродского, Высоцкого и других, хотя тогда, мальчишкой, конечно, не осознавал высоты этого уровня. После окончания Нахимовского училища я поступил на штурманский факультет Высшего военно-морского командного училища им. Фрунзе. Стал учиться, но почувствовал, как возникают внутренние противоречия, творчество не могло уживаться с дисциплиной. Ушел из училища, попал на флот, отслужил и вернулся домой, где поступил в Карельский государственный педагогический институт. — Помню, была история, как ты попал под английскую бомбежку? — В 1970-м году советский флот только-только стал ходить в Средиземном море, до этого море было закупорено для нас, там стоял 6-й американский флот. Шло учебное плавание. Со стороны Гибралтара летели английские самолеты. Англичанам, наверное, хотелось проверить на крепость советских моряков, и они стали скидывать металлические чушки. Нас загнали в трюмы, но я помню вой падающих чушек, их страшный стук о палубу, в трюме же звук раздается так, будто в пустой бочке. Мы не знали, бомбы это или муляжи.
Журналист — Стихи ты начал писать в детстве, а когда занялся журналистикой? — Позже. Я оканчивал институт, писал стихи. Два стихотворения были опубликованы в газете «Комсомолец». Когда я пришел благодарить, мне предложили поработать в газете, в общем, ситуация, похожая на ту, с которой столкнулся и ты, когда ты ко мне пришел, помнишь? Я стал заведующим отделом, потом заместителем редактора и занимался вопросами культуры. Вышла первая книжка стихов, на троих — Александр Гусаков, Алексей Ливанов и я. Она так и называлась — «Трилистник». В 1985 году многое стало меняться. В партийную газету пришел новый редактор Анатолий Иванович Штыков и пригласил меня на работу в «Ленинскую правду». Я стал самым молодым заведующим отделом, возглавил отдел культуры. Ну, а потом ты все знаешь… — Я читаю тебя больше двадцати лет, и вижу некоторые перемены. Ты всегда поддерживал среди художников, театралов, литераторов какие-то новые направления, нестандартные подходы, авангард. А потом несколько изменил этот подход, стал более терпимым. Почему это произошло? — Может быть, это связано с возрастом. Молодости всегда присущи новизна, поиск, и потом, ты сам знаешь, насколько тяжела была ситуация в творчестве, все надо было цензурировать. Конечно, мне хотелось поддержать каждое новое слово, даже если это шло вразрез с моими творческими принципами. Приведу пример, запавший мне в душу. Когда к великому композитору Глазунову привели молодого Шостаковича, и тот играл, Глазунов пошел выбивать паек для Шостаковича. Его спросили, нравится ли вам его музыка, Глазунов ответил: «Абсолютно не нравится, но за ним будущее». Мне всегда казалось, что будущее за теми, кто идет против течения. А с возрастом человек меняется. И сейчас я не могу сказать, что социалистический реализм — это очень плохо. Просто с самого начала его в большой степени оболванили. — Помнишь, с каким воодушевлением мы принимали перестроечные годы, строили новый мир, приветствовали рынок, который, как нам говорили, поможет создать счастливую жизнь. А в последнее время многие деятели культуры говорят о раскаянии, вроде старались сделать как лучше, приветствуя перемены, а получили жуткие условия, расслоение общества, потеряли духовность и получили жесткий капитализм с его извращенными отношениями между людьми. У тебя не возникает впечатления, что у нас украли страну, а мы в этом помогли? — В 1917 году люди свято верили, что они строят новый мир. В том числе и такие титаны, как Мейерхольд, Маяковский приветствовали революцию. Но недаром говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. То, что мы прошли, то, что мы видим, оказалось отличным от наших представлений. Надо ли нас судить за это строго? Мы не специалисты в политике, в экономике рынка, мы более эмоциональны. И у нас, как у многих в те годы, был революционный порыв. Не возьмусь говорить о потере страны, но многие вещи, которые видишь ты и вижу я, говорят о том, что ничего хорошего мы не создали. — Ты не разочаровался в профессии? — Нет. Мне, как и тебе, повезло на встречи в журналистике. Когда было тошно, меня спасали люди. Я очень любил писать о людях, это всегда — другой мир, другой строй чувств и дум, эти встречи не давали повода разочароваться в профессии. Даже сейчас, когда многое решают деньги, мы видим, что хорошие образцы журналистики все-таки остаются.
Поэт и переводчик — У тебя вышло три сборника стихов и поэм, очень успешных, они хорошо принимались. Там замечательные рифмы, интересные образы, почти в каждом стихотворении присутствует своя внутренняя мелодия. Ты состоялся как поэт? — Если б я сказал, что состоялся, это было бы смешно. Когда ты знаешь, что в твоей стране жили Пастернак, Мандельштам, Тарковский, Самойлов, понимаешь, что Бог не дал тебе таланта встать на один уровень с ними. Конечно, всегда к ним тянешься, устанавливаешь для себя высокую планку. Я старался тянуться, что-то получилось, что-то нет, но мне хотелось быть честным перед собой. Надо все время быть в поиске, надо стремиться, иначе, если ты уже состоялся, значит, ты умер. — Многие поэты занимались переводами. Ты тоже многое сделал на этой ниве. — Я всегда тянулся к переводам. Диплом защищал по «Цветам зла» Шарля Бодлера. Сам перевел шесть его стихотворений, и тогда мне впервые пришлось столкнуться с тем, что такое перевод. Мне довелось переводить не только с английского и французского, но и с финского языка. Когда готовилась к выходу моя третья книга стихов, в издательстве сочли, что не хватает карельской темы. Мы были знакомы с известным нашим поэтом и писателем Яковом Васильевичем Ругоевым. Я рассказал ему о ситуации, и он предложил перевести несколько его стихотворений. Если говорить о недавнем времени, я взялся за переводы французского писателя Бориса Виана, который не очень известен нашему читателю как поэт и шансонье. А с английского перевел пьесу знаменитого американского актера и прозаика Стива Мартина «Пикассо в «Ловком кролике»».
Человек театра — Так мы перешли к твоей театральной деятельности. На мой взгляд, ты состоялся и как журналист, и как поэт. Мы всегда говорили о тебе: член трех творческих союзов. Третий союз — Союз театральных деятелей. Ежедневной твоей работой стал театр. Почему? — Я много писал о театре, работая в газетах. В 1999 году Национальный театр поставил спектакль «Осень и зима» по пьесе шведского драматурга Ларса Нурена. Вспомни то время — почти все актеры театра уехали в Финляндию, здесь остались только пять-шесть человек. По сути, театр лежал в развалинах. Так сложилось, что к Национальному, а ранее он назывался Финским, театру у меня всегда было неравнодушное отношение. Семья моего отца и семья Орво Бъернинена дружили. Я мальчишкой бывал дома у Вилье Ахвонена, у великой Елизаветы Томберг. Посмотрев «Осень и зима», я написал, что, на мой взгляд, этой постановкой театр заявил о желании вернуться к себе, к своим истокам. Получился психологический спектакль, какие и были свойственны театру прежде. Этот материал заметил тогдашний директор театра Арвид Зеланд и предложил мне работу в театре. — Может быть, то, чем ты сейчас занимаешься, можно назвать public relations, но это не театральная критика, которой ты отдал многие годы. — Моя учительница в театральной критике Елена Иосифовна Гарфункель — известный петербургский критик, профессор Санкт-Петербургской академии театрального искусства — говорила: вы работаете в театре, а значит, не можете писать положительных рецензий на постановки своего театра, критических рецензий на спектакли других театров. Я с ней согласен, а потому в силу обстоятельств почти десяток лет не пишу критических театральных рецензий. — Митя, ты не жалеешь, что ушел из журналистики? — Поэт Булат Окуджава сказал: «Журналистика хорошее дело, но из нее нужно вовремя уходить». Хотя в душе я журналист, поскольку очень импульсивно откликаюсь на какие-то события и иногда в себе журналиста давлю. — Когда ты так хитро улыбаешься, как сейчас, у меня, прости, возникают сомнения в твоей искренности. Помню одну байку от журналиста Михаила Садчикова, который однажды брал интервью у нашей звезды Аллы Пугачевой. Та ответила на все вопросы и, когда журналист уже стоял на пороге, прощаясь, спросила: «Хотите, сейчас дам совершенно другие ответы?» Ты, если я начну спрашивать снова, ответишь так же, как отвечал? — Я тебе отвечу аналогичной историей. Был такой замечательный писатель Всеволод Иванов, который переписывал автобиографию пять раз, и каждый раз в ней были совершенно иные факты. Его спрашивали, почему он пишет так, он отвечал: «А иначе мне не интересно!» Конечно, когда ты говоришь с творческим человеком, он начинает что-то придумывать, попадает в какой-то творческий процесс… Но в целом-то я правдив! Мы с тобой журналисты, привыкли, чтоб фактура была выверенная, правильная.
Категория: Истории успеха | Добавил: sveta (06.03.2009)
| Автор: Вениамин СЛЕПКОВ
Просмотров: 2321
| Рейтинг: 5.0 |
Вы овладеете английским!
Вы верите, что всего за несколько часов можно понять, как поставить правильное произношение, не изучая долго и нудно теоретическую фонетику, а всего-лишь поймав "фокус" языка?
Вы верите, что за несколько часов можно понять всю систему английских времен, которую безуспешно учат годами в школе, институте или на курсах?
Вы верите, что вместо скучных учебников можно заниматься по Вашим любимым фильмам и сериалам, испытывая при этом восторг и наслаждение от занятий английским?
Мы не только верим, а и твердо убеждены, так как уже сотни людей прошли по этому пути и поделились с нами своми успехами и достижениями!
И мы верим в Вас, потому что Вы легко научились говорить на языке, который на порядок сложнее английского!
Поэтому более простым и логичным английским Вы овладеете гораздо быстрее и легче! Конечно,если будете делать это правильно, естественным путем - моделируя носителей языка. Руководствуясь при этом не громоздкими правилами, а простыми и понятными визуальными моделями!
Получите бесплатно материалы - подпишитесь на рассылку!
Получите результат немедленно - приступайте к занятиям прямо сейчас!
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Главная страница 
Талантливый человек талантлив во всем. Я всегда помню о петрозаводском примере такого многогранного таланта. Дмитрий Германович Свинцов — журналист, поэт, переводчик, театральный критик.
