Да и за всю жизнь, пожалуй, тоже. Потому даже и среди тех, для кого русский – родной, почти не найдёшь человека, который писал бы абсолютно без ошибок. Множество приставок, суффиксов и окончаний делают русский язык на редкость богатым и гибким, но на редкость же и трудным. И, может, в трудности нашего языка как раз таки кроется одна из причин появления полиглотов: если тебя почти никто в мире не понимает и твой язык осилить не может, приходится изучать языки других народов. И, по правде говоря, справляться с ними для нас не так уж сложно. Иное дело, что преподавание языков было у нас раньше никудышным, но сейчас вроде бы дело пошло на лад: и курсы всякие появились, и компьютерные диски, и много чего ещё. 
 
Словом, о людях с двумя-тремя языками тут и говорить особенно нечего. Это как мелкая россыпь самоцветов по всей планете. А вот крупных самородков, таких «бриллиантов», как у нас, ещё поискать! Все, небось, слышали эти шокирующие цифры: 98 языков (Виталий Мельников), 120 языков (Наташа Бекетова). Вот это уже что-то, это интересно. Это и в самом деле полиглоты. Рядом с такими «зубрами» меркнут даже весьма даровитые переводчики типа Александра Науменко, который говорит на восьми языках, а переводит, помимо этого, ещё с четырёх. 
 
И что поразительно: некоторые наши российские полиглоты настолько скромны, что таковыми себя даже и не считают. Вот, к примеру, академик Вячеслав Иванов (сын знаменитого драматурга Всеволода Иванова). В России он теперь бывает не так уж часто – работает в лучших мировых научных центрах, преподаёт в Калифорнийском университете. Его конёк – сравнительное языкознание, и профессор уверяет, что 100% важнейших работ в этой области сделано нашими учёными. Так вот недавно в разговоре с обозревателем «Известий» С. Лесковым Вячеслав Иванов сказал такую вещь: «Я совсем не полиглот. Говорю на всех европейских языках. Читать могу на ста. Но это не так сложно. В мире вместе с мертвыми 6 тысяч языков, которые разделяются на 40 семейств. Крупных - всего с десяток. Последнее мое увлечение – язык тохаров, самый восточный из индоевропейских языков. Тохары жили в китайском Туркестане и, по найденным мумиям, имели европейские черты лица. Я уверен, что глубокие проблемы современности можно понять, только изучив реку времени, которая ведет нас к жилищам ушедших народов». 
 
Неужели же и вправду «не так сложно» освоить сотню языков? 
 
И да, и нет. Без определённых усилий этого всё равно не сделаешь. А вот насчёт языковых семейств профессор совершенно прав, и это знает любой, кто занимался языками. Если ты освоил один романский язык, - например, испанский, то тут же рядышком лежат похожие пласты – португальский, итальянский, румынский. А если одолел один германский - английский или немецкий, то для тебя открыты и многие соседние – к примеру, шведский, датский, норвежский. И с каждым новым языком усилий и времени тратится всё меньше. По этой причине кажется несколько странным, что тот же Виталий Мельников как отдельные языки (в числе своих 98) называет варианты английского – британский, американский, канадский, австралийский, креольский. Да, между ними есть различия – и грамматические, и фонетические, и семантические, но считать, что в мире пять отдельных английских языков – слишком уж «революционно». Американцы, правда, обрадовались бы – они давно претендуют на то, что их язык – вовсе не английский, а «американский». Но тогда и испанских языков должно быть несметное количество, поскольку кастильский, леоно-галисийский и каталонский диалекты самой Испании (многие ученые, кстати, склонны считать их самостоятельными языками) существенно отличаются от, скажем, кубинского или аргентинского испанского. 
 
Но как бы то ни было, сотня языков – это, согласитесь, всё-таки много. Во всяком случае, есть такое мнение, что «обычный» полиглот может свободно говорить не более чем на 20-25 языках, а за всю свою жизнь овладеть разве что 40 языками. Те, кто в 18-19 веках говорил на 20–30 языках, известны наперечёт, их единицы. А уж такие, у кого хватает памяти на 40-50, и вовсе считаются уникумами и числятся в Книге рекордов Гиннеса. В 20 веке это, например, Пауэлл Александр Джанулус, работавший в суде провинции Британская Колумбия (Канада) – он использовал 41 язык. В Великобритании величайшим полиглотом считается Джордж Кэмпбелл, работавший на Би-Би-Си с 54 языками. Теперь Книге рекордов Гиннеса придётся учитывать и российских полиглотов. Того же Мельникова, например, - его уже проверяли по трём десяткам языков. 
 
Впрочем, дело тут не столько в количестве языков, которые тот или иной человек сам считает усвоенными (амбиции – вещь коварная!), сколько в том, каким образом языки усваивались. И вот тут нас подстерегает масса загадок. 
 
Немецкий археолог и полиглот Генрих Шлиман (открывший, в частности, местонахождение Трои), изучал языки, в т.ч. и русский, по переводным книгам – сопоставлял текст на уже знакомом языке с текстом изучаемого языка. Это, конечно, метод не из самых лёгких. 
 
Виталий (Вилли) Мельников не отрицает, что многие языки изучал «в метро», пользуясь уже известными приёмами: это, например, – колода карточек с написанными на них словами и фразами и – на обратной стороне – их перевод. И ещё он использовал всякую возможность пообщаться с носителями чужого языка – однокурсниками в вузе, сослуживцами в армии, зарубежными знакомыми. Правда, после контузии в Афганистане лингвистические способности у него резко активизировались, но НЕ правда, будто именно после той контузии «открылся у Вилли чудный дар, позволивший ему изучить 98 (!) языков», как о том пишет Андрей Викторов в своей статье «Инопланетянин?». Ещё и до службы в Афганистане Мельников знал шесть языков плюс латынь, усвоенную благодаря детскому увлечению всякими букакшками-таракашками. Однако сам он считает, что из-за контузии с его мозгом всё-таки произошло нечто неординарное: «Как объясняют современные исследователи паранормальных явлений, - говорит Мельников, - в моём мозге были задеты (или разбужены – кому как больше нравится) так называемые ИРС – информационно-распорядительные структуры, ответственные за связь с тем, что академик Вернадский назвал ноосферой… Вот я чувствую, что контакт с этой самой ноосферой у меня и произошёл. Иначе мне трудно объяснить тот факт, что некоторые языки приходили ко мне сами, как бы из ниоткуда». 
 
И, что любопытно, Мельников утверждает, что иной раз сначала получает знание нового для него языка, а уж потом («обычно и года не проходит») выясняет, чей он, этот язык. Так ему прислали «сверху» подарочки в виде «умолкнувших» языков американских индейцев – цклан, науатль, тлинкид, язык японских айнов. И вот что говорит сам полиглот, когда его просят описать «момент прихода языка»: 
 
- …Иду по улице или сижу дома и вдруг начинаю осознавать, что я не сам по себе, а словно облачён в какой-то кокон, прозрачный и невидимый. Но он есть, и я чётко его ощущаю. И в этом коконе вдруг будто форточка, чтобы впустить воздух какого-то другого мира. И через эту форточку в меня входит языковая информация. 
 
То есть, получается, никаких усилий? Действительно всё «даётся, можно сказать, даром и в куда большем объёме», чем простым смертным? Так, по крайней мере, утверждает сам Мельников. 
Но и этого, оказывается, ему мало, - он придумал ещё и свой отдельный язык и назвал его «муфтолингва». Тут слова-кентавры соединяются друг с другом по типу муфты и получаются такие неологизмы, как «проникновечность», «предопредилемма» или «бесполезвие». А русская поговорка «долг платежом красен» на муфтолингве звучит как «задолжадность возвращедростью красна». И таким словосложением он занимается на нескольких языках, даже складывает их графические символы в «лингвогобелены». Что ж, полиглоты так уж устроены – им вечно чего-то не хватает, даже и одного имени. Виталий предпочитает называть себя Вилли, а по фамилии прадеда – Сторквист. Словом, никакой он не Виталий Робертович Мельников (как это записано в паспорте), а Вильфрид Роберт Сторквист, вот так-то! 
 
Словом, иногда языки могут приходить к нам какими-то неведомыми, таинственными путями. Это ли не чудо! И, может, не случайно Вилли Мельников говорит, что не следует пытаться овладеть языком – нужно дать языку овладеть тобой. 
 
У детей, впрочем, это получается совершенно спонтанно, естественно. В литературе описаны случаи, когда малыши начинают в совершенстве говорить на незнакомых языках. На каком-нибудь древне-ассирийском, например, как это было с двумя братьями в США. 
 
Но, похоже, уж если человек каким-то образом «пробивается» в запредельный «банк данных», он обретает и массу других способностей. Потому, видимо, наши российские полиглоты отличаются ещё и поразительной многогранностью талантов, широтой интересов, разнообразием увлечений. Не случайно уже упомянутый профессор Вячеслав Иванов выделяет в качестве гениев таких разных людей, с которыми ему доводилось общаться или работать, как поэт Пастернак, математик Колмогоров и «гигантский ум» Капица. И только, наверно, профессор Иванов мог особым образом отметить, что «мозг у Сахарова был устроен как у Леонардо да Винчи: он мог писать левой и правой рукой независимые тексты, мог писать одновременно два зеркальных текста». 
 
Вы только подумайте, какие возникают ассоциации – с периодом Высокого Возрождения! Вот, скажем, наш 45-летний доктор филологических наук профессор Вячеслав Борисович Кашкин – он до неприличия молодо выглядит, элегантно одевается, знает 8-10 иностранных языков, с детства увлекается астрономией, химией, музыкой, фотографией, и даже свитер себе может связать сам! 
 
А Мельников-Сторквист, между прочим, - не только научный сотрудник Института вирусологии, но и достаточно известный московский фотохудожник, график, поэт, гид по истории архитектуры Москвы. Он увлекается энтомологией, астрофизикой, прикладной математикой, спелеологией, акупунктурой и Бог весть чем ещё. Однажды приятель-художник застал Вилли в мастерской, когда тот слушал любимый немецкоязычный рок, писал стихотворение древнегерманскими рунами и одновременно пел на санскрите лунную мантру. Друг буквально застыл на месте, а потом «окрестил» Вилли «агентом Люцифера». Сейчас Мельникову 42 года, и трудно сказать, на какие ещё пути выведет его будущее… 
 
Ну, а если ты не «сподобился», не «подключился», и ничего тебе задаром свыше не даётся? Как быть в таком случае? 
 
Работать, конечно же, прилагать усилия. И пусть не 98 и не 120, но пять-шесть языков одолеть можно – вполне. 
 
Проживающая сейчас в Хельсинки россиянка Елена Кудимова говорит на пяти языках и уже обучила четырём свою шестилетнюю дочь Машу – исключительно через игры, стишки, песенки, картинки и т.п. И Елена твёрдо убеждена, что дети раннего возраста невероятно способны к языкам, надо только не упустить момент. Теперь в этой семье обучают ещё и двухлетнего Сашу – младшего братика Маши. Так, в принципе, и должно быть – иностранные языки усваиваются одновременно с родным. С какого языка начинать? Тут мнения есть разные. Одни считают, что лучше всего брать языки схожие (например, для русских это украинский, болгарский, сербохорватский). Другие считают, что похожим языкам будет непременно мешать родной, и начинать лучше с романского, германского или нескольких разом. 
 
Так почему, всё-таки, много полиглотов именно в России? 
 
Над этим каждый может подумать сам. Но, видимо, потому, что предназначение у нашей страны особенное и люди в ней особенные. Однажды мне довелось где-то прочитать, что сейчас масса людей перекочёвывает от нас на запад – в поисках благ материальных, а потом пойдёт обратный процесс – люди (и души людские в следующих инкарнациях) станут стремиться с запада к нам – в поисках благ духовных. И, похоже, это уже происходит – здесь и сейчас…