Вадим Левин: " Известность-то пришла, но не ко мне, а к Глупой Лошади"

– Вадим Александрович, ваша книга стихов «Глупая лошадь» вышла в 1969 г. в Новосибирске и сразу стала знаменитой на всю страну. Стихотворение, которое дало название книге, я запомнил с первого чтения и навсегда:

Лошадь купила четыре калоши -
пару хороших и пару поплоше.
Если денек выдается погожий,
лошадь гуляет в
калошах хороших.
Стоит просыпаться
первой пороше –
лошадь выходит
в калошах поплоше.
Если же лужи по улице сплошь,
лошадь гуляет совсем без калош.
Что же ты, лошадь,
жалеешь калоши?
Разве здоровье тебе не дороже?

– Спасибо, Гриша. Я тоже помню это стихотворение.

«Как?! Вы – Глупая Лошадь?!!»

– В начале 70-х почти все стихи из «Глупой лошади» положили на музыку и запели Татьяна и Сергей Никитины, Виктор Берковский, Александр Розенбаум, Александр Суханов и многие другие барды... «Тетушка Кэтти в зеленом берете», «Джонатан Билл», «Миссис и мистер Бокли» звучали в спектаклях, мультфильмах, фильмах, на фестивалях авторской песни. И до сих пор поются. Это приятно, когда приходит известность?

– Не знаю. Известность-то пришла, но не ко мне, а к Глупой Лошади.

– Это шутка?

– Если бы! Судите сами. Через 22 года после выхода «Глупой лошади» я приехал в США. Меня пригласила профессор-русист Джейн Нокс, чтобы я познакомил ее студентов с русской поэзией для детей. В первый же вечер в доме Джейн я разговорился с ее гостями, молодым семейством физиков из Москвы, которые вместе с дочкой приехали тоже по гостевой визе, но решили не возвращаться в СССР. «А вы остаетесь?» – «Нет, мне трудно без русского языка: я пишу для детей». – «Как ваше имя?» Я назвал имя и фамилию. Естественно, реакции не последовало. Но стали вспоминать любимые детские стихи, и папа физик-вдруг исполнил «Несостоявшееся знакомство».

– Ой, я расскажу! Вдруг кто-нибудь прошел мимо.

Билли и Долл
Полезли на стол
Знакомиться с новым котом.
Первым был Билл –
Он шишку набил.
А Долли свалилась потом.

«Спасибо, – это я сказал физику. – Вы прочли стихотворение из моей книги». И тут трио воскликнуло: «Как?! Вы – Глупая Лошадь?!!» Это восклицание сопровождало меня по всем городам Америки, где я смог побывать. Книгу многие иммигранты привезли с собой в США. Но имени автора никто не помнил...

Плагиат наоборот
– Как вы думаете, почему никто не помнил имени автора вашей «Лошади»?

– На обложке книги, где был помещен выразительный портрет работы замечательного художника Спартака Калачева, не нашлось места для моего имени.

– Но на обложке «Глупой лошади» нет вашего портрета!

– В том-то и дело, что портрет на обложке не мой, а Глупой Лошади. К тому же свои стихи мне пришлось выдать за переводы с английского. Такой плагиат наоборот.

– А зачем?

- Это отдельная история. Я послал в издательство свои стихи, якобы переведенные с английского. В шуточном предисловии «переводчик» сообщал, что не знает иностранных слов и это позволяет ему сочинять русские переводы английских стихов, не читая их английских подлинников. Благодаря этому он смог составить книгу из самых новых старинных английских баллад и песен – таких новых, что англичане еще не успели сочинить их по-английски. «А теперь, – писал «переводчик», – пускай англичане переводят мои ДО-подлинные переводы обратно на английский. А не захотят переводить, тем хуже для них. Тогда у нас будет больше старинных английских баллад, чем у самих англичан».

– Почему же эта шутка не попала в книгу?

– У судьбы свои шутки: рецензент (а была она лирической поэтессой) не поняла юмора, приняла мои собственные стихи за переводы и велела убрать «Предисловие», потому что (цитирую) «переводчику стыдно признаваться, что он не знает языка, с которого переводит». И мне пришлось – кроме шуток! – перевести пару стихотворений, чтобы включить их в книгу и оправдать новый подзаголовок: «Переводы, пересказы, подражания». Вот читатели и решили, что автор стихов – английский народ.

– Но недавно «Глупую лошадь» действительно перевели на английский...

– Только не в Англии, а в США.

– Да. И роскошно издали. Вадим Александрович, как вам пришла в голову идея «Глупой Лошади»?

- Идея никогда не приходила. «Глупая Лошадь» родилась в результате ошибки.

– Медицинской? Юридической?

– Грамматической. Рената Муха, ныне известная поэтесса, в одном из первых своих стихотворений допустила грамматическую ошибку: «Стояли в одном коридоре калоши: // Правый дырявый, а левый хороший». И попросила исправить стихи так, чтобы калоши изменили род. Я стал исправлять, и неожиданно родилась Лошадь. Таким образом, я вышел не из «Шинели» Гоголя, а из калош Ренаты Мухи. Правда, произошло это, вероятно, неслучайно. Моя жена утверждает, что у меня получился автопортрет.

– То есть вы – Глупая Лошадь?.. Вы – серьезный человек, кандидат психологических наук, член-корреспондент Российской академии педагогических и социальных наук, член Союза писателей Москвы, автор книг по педагогике. А разговор у нас получается какой-то несерьезный. Я задам вам вопрос о вашей педагогической деятельности. Вы ведь в Харькове около 10 лет преподавали в педагогическом институте и читали лекции в университете. А здесь?

– На славистике я прочел курс «Средства выражения юмора в русском языке». И очень горжусь тем, что Ломоносов и Пастернак в Марбургском университете только учились, а я преподавал.

Как педагог я здесь помолодел

– Вы хотя бы на один вопрос можете ответите серьезно?

– Давайте проверим это экспериментально. Спрашивайте.

– В своей литературной студии вы не только прививали детям от 5 до 17 лет интерес, уважение и любовь к книге, но и изучали условия, в которых у ребенка возникают потребность читать и художественный вкус. Вы разработали методику приобщения детей к чтению и делились ею с педагогами и родителями в своих книгах «Воспитание творчества», «Когда маленький школьник становится большим читателем» и других. Востребован ли здесь ваш опыт? Продолжаете ли вы заниматься с детьми?

– Да. Более того, здесь я помолодел как педагог: в Марбурге у меня группа детишек, младшим из которых еще нет трех лет! Удовольствие от занятий получаю огромное. И моим крохам тоже как будто нравится. А когда меня приглашают в другие города (не только в Германии, но и в Лондон, Цюрих, Осло, Копенгаген, Роттердам, Москву, Санкт-Петербург), провожу открытые уроки с детишками постарше. С обсуждения этих уроков обычно начинается семинар, на котором мы коллективно осмысливаем педагогический опыт участников семинара, ищем пути развития детского двуязычия и читательских интересов детей.

– Кого вы считаете своими учителями?

– Детей и Бориса Заходера.

– А Чуковского и Маршака?

– Чуковский и Маршак живут в каждом, кто после них пишет для детей по-русски. Маршак – это лирическая линия. Мирон Петровский, известный знаток детской литературы, заметил однажды, что русские детские поэты маршаковского направления – это «застенчивые лирики». И правда, я знаю, многие из них пишут и «взрослые» стихи, только публикуют редко. А Чуковский – это мальчишество, почти хулиганство, которое у детских поэтов часто прорывается то в обыденной жизни, то во взрослых стихах. Помнишь, как Корней Иванович пропускал вперед своего гостя Аркадия Райкина и даже стал перед ним на колени, чтобы тот согласился войти в дом первым. А когда Райкин уступил, Чуковский сказал ему в затылок: «А старика мог бы и вперед пропустить!»

Так вот, оба эти начала – лирическое и хулиганское – блестяще объединял в себе Борис Заходер. Он писал нежные лирические стихи и вдруг – такие частушки:

Дядя – мастер материться.
Тетя – тоже мастерица.
Мастерами
В каждом деле
Наша Родина
Гордится!


Лирики и хулиганы

– Пожалуйста, приведите еще примеры.

– Одна сотрудница московского издательства «Детский мир» (в 60-е годы его переименовали в «Малыш») любила после приветствия задавать детским писателям вопрос: «Здравствуйте! Как у вас дела в семье?» Генрих Сапгир ответил как-то: «Спасибо, прекрасно, даже в двух». В том же издательстве работала симпатичная, но несколько чопорная редактор, назову ее Диана Павловна. Она редактировала книгу стихов Эдуарда Успенского. В рукописи ныне знаменитого стихотворения «Академик Иванов» она обнаружила такие строчки (цитирую по памяти):

У пожарных дел полно:

Книжки, шашки, домино,

А еще у них выходит

В баню женскую окно.

Возмущенная молодая дама немедленно позвонила автору: «Эдуард Николаевич! Да как вы можете такое писать для детей?!!» – «Диана Павловна, пожалуйста, не волнуйтесь. Вычеркните про баню. Это я не для детей написал, а персонально для вас!»

Известный детский поэт Владимир Орлов попал в операционную, где обнаружил мух. Пока ему под местным обезболиванием делали операцию, он сочинил лирическое стихотворение:

Вот улетели птицы
в край неведомый,
Покинули поля и города.
И только мухи
человеку преданы:
Не улетают, суки, никуда.

– А у вас тоже есть хулиганские стихи?

– Боюсь, нет. Самое хулиганское – это эпиграмма на известного физика:

Среди мужей ученых он
(а также не ученых)
любимый муж учтенных жен
(а также неучтенных).

– Вадим Александрович, место для интервью подходит к концу. Какое из своих стихотворений вы считаете наиболее подходящим по настроению к Новому году?

– Пожалуй, «Куда уехал цирк».

Куда уехал цирк?
Он был еще вчера,
и ветер не успел
со стен сорвать афиши.
Но больше не горят
его прожектора,
под куполом оркестр
его не слышен.
Куда уехал цирк?
Куда ушли слоны?
В какие города
погонщики ведут
ученого верблюда?
Куда уехал цирк?
Уехал он туда,
где кто-то сказку
ждет и верит в чудо.
Туда уехал цирк.
Своих усталых змей
туда факир несет,
бумажных голубей
туда уносит ветер,
туда под Новый год
уходит старый год,
туда на карусели едут дети.
Туда уехал цирк.
Туда уехал цирк.
Там музыка гремит
сегодня, как вчера,
и вновь наполнен зал,
и зрители все те же.
Кружится карусель,
горят прожектора,
и чудеса вершатся на манеже.
Туда уехал цирк.