"Балагур, который стал языковедом, но всегда жалел, что не остался простым учителем"
Николай Константинович Фролов до окончания службы в армии еще не знал, к чему будет пригоден в жизни. Но часто ловил себя на мысли, что ему нравится общаться с людьми начитанными, знающими язык и умеющими говорить на нем.

Он тоже с детства был книгоедом с отменным читательским аппетитом. В какой-то момент, “проглотив” бог весть какую по счету книгу, Фролов решил и сам взяться за перо. Однако очень скоро понял, что ему не хватает словарного запаса. Вот и отправился пополнять его на филологический факультет Воронежского вуза, не подозревая даже, что ступает на дорогу, которая приведет его в Тюменский государственный университет, и станет он... заведующим кафедрой общего языкознания ТГУ, доктором филологических и энциклопедических наук, профессором, академиком, заслуженным деятелем науки РФ. У него множество званий и целый “короб” наград. Совсем недавно, на пороге своего 70-летия, он получил еще одну — почетную серебряную медаль “За вклад в энциклопедическую науку” с портретом В.И.Даля.

Николай Константинович живет в беспокойном режиме: у него постоянно пищат телефоны. Он успевает учить студентов, давать рекомендации педагогам, проводить исследования и участвовать в различных конференциях. При этом находит время на общение в хороших компаниях, которые собираются вокруг него всюду, где бы он ни был. Но это еще с юности повелось.

Фролов слыл балагуром. В армии к нему постоянно льнули сослуживцы. Знали: Николай обязательно порадует какой-нибудь веселой байкой. Язык у него был подвешен. Когда-то он читал с эстрады стихи и отрывки из литературных произведений, выступал в роли ведущего концертов.

В школе Фролов с уважением относился к большинству предметов и был одним из лучших учеников. Однако сильнее всего его тянуло (совершенно безотчетно!) к литературе и русскому языку. К слову, еще в те годы он заметил, что и иностранные языки легко запоминаются. Но спросите сейчас, сколько Николай Константинович знает языков, он удивленно вскинет брови.

— Любой филолог скажет, что даже родного языка хорошо не знает. Давайте по-честному, каков словарный запас человека? Допустим, вы употребляете активно более трех тысяч слов, в пассиве, может быть, еще пять-шесть тысяч. У меня, возможно, словарный запас побольше. Откройте любой словарь, например, словарь Даля. Вы знаете все слова, содержащиеся в нем? И я — нет. Русский — самый богатый в лексическом плане язык в мире. В нем до миллиона имен нарицательных, свыше миллиона фамилий! Ну, говорю я по-русски, несомненно. Могу без переводчика пообщаться на болгарском или немецком. Знаю чуть-чуть украинский и белорусский. Преподавал болгарский и чешский...

...Почти бессознательная тяга к слову и привела выпускника средней школы на филологический факультет Воронежского университета. Учился Николай Фролов легко, с какой-то детской радостью, которая у пытливых людей рождается при постижении тайны. Был очень привязан к вузовским преподавателям. Жадно вбирал знания, но не задумывался, кем будет — учителем, газетчиком или найдет себе еще какое-то применение...

На четвертом курсе он осознал, что станет школьным учителем. Хотя можно ли назвать пришедшее к нему понимание неожиданным озарением? Вряд ли. Девяносто процентов выпускников филологического факультета по распределению должны были “разлететься” именно по школам. Фролов попал в пригород Воронежа.

И работал-то он там недолго. В университете вспомнили талантливого парня, позвали на “родную” кафедру — преподавать русский язык иностранцам. Молодой филолог согласился. Однако запала ему в душу школа. Да так, что еще лет тридцать потом сожалел, что он не школьный учитель! Николай Константинович до сих пор считает: это было его призвание. Он вообще любит детей. И тогда здорово успел привязаться к своим ученикам. Они тоже не хотели отпускать учителя...

Семь лет преподавал Фролов в Воронежском университете. Защитил кандидатскую диссертацию. И работал бы там, возможно, поныне, да сорвал его с места квартирный вопрос.

Собственное жилье перспективному педагогу обещали не ранее чем через десять лет. И то не давали прочной гарантии. Проблема все больше занимала мысли Николая Константиновича, требуя решения. И вот, как это нередко случается, на “ловца” выбежал “зверь”. Случай это или судьба — пойди теперь разберись!

Фролов столкнулся с давним товарищем, который в свое время был направлен на работу в Тюмень и к моменту их встречи уже заведовал кафедрой истории КПСС в строительном институте. “Приезжай! — посоветовал товарищ. — В Тюмени открылся университет, устроишься туда — квартиру запросто получишь!” Он же и похлопотал потом за приятеля.

Николай Константинович отнесся к разговору, как к шутке. Ну, мало ли чего сказанул товарищ?! Что там за Тюменский университет такой? И кто там воронежского педагога ждет с ключами на “блюдечке с голубой каемочкой”?

Но... вскоре Фролову принесли конверт, на котором был проставлен тюменский штамп. В письме — приглашение в университет с обещанием работы и квартиры. Николай Константинович поехал на разведку.

“Подавайте заявление — и завтра же будете работать”, — сказал ректор Игорь Александрович Александров гостю из Воронежа. “А для моей жены — она окончила географический — работа найдется?” — спросил Фролов, пораженный скоростью здешнего приема. Последовал телефонный звонок, короткий разговор и лаконичный ответ: “Да, и ей работа будет!” Кроме этого, в Тюменском университете Фролову пообещали квартиру... в течение трех месяцев!

— Я был обезоружен таким радушием! — вспоминает Николай Константинович. — Вернулся домой, целую неделю ходил задумчивый. И решился! Это был 1973 год. В то время Воронеж и Тюмень отличались друг от друга, как небо и земля, и по культуре, и по чистоте. А сейчас я с радостью констатирую, что Тюмень по благоустройству давным-давно перегнала Воронеж.

Через год Николая Фролова уже избрали секретарем партбюро историко-филологического факультета, через два — назначили заместителем декана. А через четыре года он получил возможность заняться докторской диссертацией. Когда историко-филологический факультет разделился, Николая Константиновича выбрали деканом филфака. Причем заочно! Кандидат наук тогда еще работал над докторской.

Деканом Фролов был много лет. Сколько точно, подсчитать не берется. Впрочем, кому это интересно? Не на годы внимание обращать надо, а на результаты, которых за это время удалось достичь. Николай Константинович, на взгляд стороннего человека, добился двух важных в своей жизни итогов: создал кафедру общего языкознания, которую сам и возглавил, и сформировал ономастическую (исследующую происхождение имен, фамилий, названий) школу Тюменского госуниверситета.

Сам же он несколько иначе расставляет приоритеты. Спросите у него, что, по большому счету, удалось сделать? Ответит так:

— Во-первых, построил на даче баню. Во-вторых, посадил много деревьев — трижды разводил сады. В-третьих, создал семью, вырастил дочь. И, став работником высшего учебного заведения, занимался научными делами. Недавно спросили, сколько у меня работ опубликовано? Я прикинул — свыше десяти книг и более трехсот статей, больше четырехсот дипломников, сорока кандидатов и докторов защитились под моим руководством.

— Теперь ни о чем не жалею! — уверенно заявляет обладатель целого списка почетных званий. — Как филолог я состоялся именно в Тюмени. И за это благодарен судьбе.

С возрастом Николай Фролов не ищет компромиссов. Они ему ни к чему. Он весьма комфортно ощущает себя в свои годы.

— Я — истинный дед, — произносит с мягкой улыбкой. — Когда детишки называют меня дедушкой, спокойно реагирую. Мне это даже приятно...

У Николая Константиновича нередко спрашивают, чего еще в жизни он хочет добиться. Он отмахивается: “Ничего особенного не хочу!” У него лишь одно желание — отдать своим ученикам накопленный жизненный опыт.

— Вы знаете, сколько каждый год уходит книг из моей личной библиотеки? Я ими щедро делюсь со студентами. Кто-то возвращает, кто-то — нет. Ну что обижаться. Да пусть пользуются. Я же знаю, что в той или иной книге написано. Нельзя забывать о том, что и мне мои наставники помогали стать человеком. Значит, я должен делать то же самое...

Николай Фролов является “отцом-основателем” Дней славянской письменности и культуры, посвященных первоучителям православных славян Кириллу и Мефодию. Он же один из создателей Тюменского областного общества русской культуры и его председатель последние 15 лет. Ученый-филолог ставит перед собой благородные цели: пропагандировать русский язык и защищать его интересы. Его беспокоит, что на культуру русского языка грубо наступают “лавочники”.

Николай Фролов убежден, что студента нельзя унижать в его неосведомленности. Он, к примеру, за всю свою преподавательскую жизнь ни разу не провожал ученика с экзамена в слезах. Заметив, что человек не готов, он доброжелательно говорил: “Сожалею, но сегодня с положительной оценкой у вас не сложилось, почитайте вот это, а потом приходите!”

Николай Константинович — увлеченный болельщик. Он любит футбол, хоккей, биатлон. Сам был человеком спортивным. Когда профессору предоставляется возможность, он с радостью отправляется в лес за грибами, купается в речке и в доброй компании на берегу потягивает пиво.

В настоящее время профессор Фролов работает над учебником о происхождении письменности. Интересные факты из истории Древнего Египта, Малой Азии, Греции, Кавказа и Средней Азии он собирал буквально по крупицам. В ближайшие месяцы материал поступит в типографию. И тогда — читайте на здоровье! После этого Николай Константинович, как он себе наметил, возьмется писать о языке законов и законе о языках. “Почему наш родной язык в самом верхнем эшелоне игнорируют? — задается вопросом доктор филологических и энциклопедических наук. И сам же отвечает: — Потому что люди они чиновные, не заботятся о культуре речи...”

Ирина ТАРАБАЕВА