Филолог Михаил Эпштейн: "Русский язык гниет на корню, теряет тысячи слов и наполняется механическими заимствованиями"
Руководитель Центра творческого развития русского языка, профессор теории культуры и русской литературы университета Эмори (США, Атланта), филолог и философ Михаил Эпштейн.
Недавно были объявлены результаты конкурса "Слово года" в России. Победителями, по мнению тех, кто принял участие в открытом интернет-голосовании, стали слова "антикризисный", "зомбоящик", "нехоть", "медвепутия".
Конкурс "Слово года" давно проходит в США, Франции, Германии, Японии. К нам традицию популяризации новых слов путем общенародного голосования привез научный руководитель Центра творческого развития русского языка, профессор теории культуры и русской литературы университета Эмори (США, Атланта), филолог и философ Михаил Эпштейн.
О тонкостях проведения "Слова года" в России и состоянии современного русского языка с основателем проекта беседует корреспондент "Газеты" Елена Шипилова.
Как возникло "Слово года"?
Я давно занимаюсь проблемами обновления языка и словотворчеством. С апреля 2000 года выходит еженедельная рассылка под названием "Дар слова", где я предлагаю слова, которых в русском языке еще нет, но которые могли бы ему пригодиться. Не просто слова, а понятия, контексты, идеи, то есть слова с определениями, примерами употребления, обоснованием их необходимости. Проект "Слово года" я начал в 2007-м, он органически вписался в мою попытку подействовать на застой в русском языке.
Застой?
Да. Смотрите, в начале 80-х годов из иностранных языков ежедневно заимствовалось примерно шесть слов. Словари неологизмов включили в себя около 3 тыс. слов ежегодно, и уже тогда две трети из них было заимствовано. Сейчас процесс ускорился.
Не удивлюсь, если окажется, что 20 слов ежедневно приходят из английского в русский.
Что касается самого русского языка — какие в нем происходят творческие перемены? Что появилось нового на основе русского корня — вспомните?
Затрудняюсь. Вот неологизмов из английского вертится много.
Вот видите. Поэтому я поднимаю перед российской общественностью вопрос о том, что русский язык — в состоянии глубокого упадка, что происходит его вырождение. Решающие для языка корни, такие как "люб" (отсюда слова со значением любви), или "добр" (добрый), или "зол" (злой), основополагающие для миросозерцания, для самоопределения народа корни, не только перестали плодоносить — крона сильно поредела. С середины XIX века в три-четыре раза сократилось число слов, от них образованных. Это катастрофа.
В чем ее причины? Пагубное влияние Запада?
Это не влияние Запада, а наше собственное нежелание жить и творить. Oднo из первых слов, вышедших в лидеры в категории "Неологизмы" на конкурсе "Слово года", — "нехоть", то есть состояние, когда ничего не хочется: не хочется производить детей, слова — ничего не хочется. Общее состояние народа выражено этой нехотью. Где нет воли к жизни, там нет и воли к смыслу. Люди перестали плодиться, демографический спад, и язык перестал рожать. Мы только воруем чужие
слова или импортируем из других языков, a сами ничего не производим и не можем дать миру.
Вы сами придумываете новые слова. Как они рождаются?
Знаете, как рождаются стихи? Как рождаются рассказы, как все рождается? Из некоей глубины, откуда к нам приходит все то, чего eщe нет на этой земле. Рождаются в голове создателя.
Можете привести пример?
Одно из последних слов, которые я опубликовал, — "раздежда". Это такая одежда, которая больше открывает, раздевает персону, чем одевает ее. "Она щеголяла в золотистой раздежде" означает, что пустот в ее наряде было больше, чем закрывающих тело частей. Вполне жизнеспособное слово.
Или примерно года два назад придумалась "брехлама": в "рекламу" добавляем букву "б", меняем "к" на "х" — прорезываются "брех" и "хлам". Это искусство ваяния слова, чтобы из груды материла — приставок, корней, суффиксов — прорезывался новый смысл.
Любой может выдумать слово, и оно будет иметь право на жизнь?
Выдумать можно все, что угодно.
Другое дело, будет ли это востребовано. Новое слово — как сперматозоид: неизвестно, соединится ли он с яйцеклеткой в лоне народной речи, возникнет ли новая жизнь. Новые слова создаются людьми — вами, мной, индивидами. И если народ окажется сочувственным к этому слову, оно пойдет в жизнь, а если нет — умрет.
В данном процессе народ играет роль рецептора: либо принимает, либо отвергает слово.
Но многое зависит от инициативы индивидуума. Мы не можем насильно внедрить новое слово в народ, но можем предложить что-то, а народ примет или отвергнет.
А как же чистота языка? Стремительное внедрение огромного количества разговорных или жаргонных слов хорошо или плохо для классического русского?
На мой взгляд, хорошо. Язык должен развиваться на всех своих стилевых уровнях: разговорном, просторечном, литературном.
Кстати, среди слов, которые мы предлагаем, много литературных. Например, "люболь". Любовь часто связана с болью, боль неотделима от настоящей сильной любви, "люболь" проявляет эту составляющую. Это слово — поэтическое, литературное. Все, что умножает язык, расширяет сферу значения, позволяет лучше выражать свои эмоции и мысли, способствует развитию языка.
Отрицательно я отношусь к развитию языка только за счет заимствованных слов или блатного жаргона, как было в 90-е годы, когда язык пополнился словами "наезд" и "разборка". Было странно, что криминальное сообщество оказывало такое сильное влияние, а ученые-филологи на призыв создавать новые слова говорили: язык создает народ, а мы только отражаем эти изменения.
Выходило, что бандиты — это народ, а писатель или филолог — нет. Увы, такое самоотрицание — в традициях российской интеллигенции, но если уж каяться и разоблачать себя, то хорошо бы покончить и с этой традицией самоотрицания, самоумаления. "Распальцовка" имеет право войти в язык, так как уголовники — народ, а "люболь" или "своеправие" — нет, так как их предложил не бандит, а филолог?
Как вам "официальные" изменения: поменять ударение в йогурте, род кофе — на средний?
Мизерный вопрос, недостойный тех общественных страстей, которые излились по его поводу.
Я, например, не знаю, говорю ли я "крепкий кофе" или "крепкое кофе" — когда как получается. Да и какая разница? Нелепо, что на этом акцентируется наше внимание и завязываются большие общественные дискуссии, тогда как русский язык гниет на корню, теряет тысячи своих слов и наполняется взамен механическими заимствованиями, рабски подражает английскому и не может ничего оригинального произвести. Это — трагическая проблема, как и убыль населения.
А слово-победитель в США unfriend, или "расфрендить" (перестать быть друзьями)?
Одно из популярных слов по нашей версии — "френдёж", когда блогер механически раскручивает состав своих друзей, чтобы стать популярным. А "расфрендить" и "зафрендить" — нормальные, не выдающиеся ничем слова.
Идет эволюция, люди заводят друзей, потом раздруживаются.
Как проходит "Слово года" в России?
У нас пять номинаций. Две по неологизмам, слово года, жаргонизм года и выражение года. В последних трех категориях участвуют слова, которые уже есть в языке. Раньше слово года выбирали эксперты, в этом году впервые участвовали пользователи, шло открытое голосование в сети "Имхонет". Победителем в экспертном голосовании стало слово "перезагрузка" — емкое, в чем-то перекликающееся с перестройкой.
По версии народа словом года стало "антикризисный". Довольно скучное, если учесть, что словом прошлого года был "кризис". Вот так и толчемся от кризиса к антикризисному. В других странах кризис уже не выплывает: пережили, забыли. А в России за него все крепко держатся.
Среди выражений года были интересные, например "новые бедные". Раньше были "новые богатые", а в кризис они разорились и стали "новыми бедными". Или "голодообразующее предприятие": это когда городообразующее закрывается.
Какие факторы провоцируют интенсивные изменения языка и могут влиять на них?
Бум словообразования приходится на сильные социальные потрясения. Когда Россия открылась Западу в эпоху Петра I, когда произошла революция либо сейчас, после распада Союза и перехода к капитализму с авторитарным лицом. Эти периоды сопровождаются языковыми потрясениями, и тут важно понять, идут ли они на пользу языку, как было в эпоху Петра. Тогда заимствовали много слов из немецкого, французского, но в конце XVIII века это вызвало ответный творческий подъем в языке, и появилось множество новых слов на русской основе, слов, которые сейчас мы воспринимаем как должное, как неотъемлемую часть классического языка.
Ломоносов создал "насос", "чертеж", "созвездие". Карамзин внес "промышленность", "человечность", "трогательность". Совершенно обычные для нас слова, и мы не отдаем себе отчет, что когда-то их тоже сочинили, придумали.
Я очень надеюсь, что после сегодняшней волны заимствований снова наступит эпоха творчества в языке. Сейчас стыдно за такие выражения, как "послать по мылу": ведь лишь из-за отдаленной созвучности слов e-mail и "мыло" бессмысленное выражение стало популярным.
Надеюсь, что у русского языка хватит сил заново начать развиваться на собственной корневой основе и вносить в международный фонд новые слова, составленные из латинских и греческих корней. В этом и состоит смысл проектов "Дар слова" и "Слово года".
Большую часть времени вы проводите в Америке. Как это влияет на вашу объективность в отношении русского языка?
Надеюсь, положительно. Большое видится на расстоянии. Люди, владеющие только одним языком, не видят его места в мире и вполне удовлетворяются его состоянием, как жители Флатландии, просто не знающие других измерений, кроме двух образующих плоскость, в которой они и живут. В этом — значение русской диаспоры: люди со стороны имеют возможность увидеть лакуны своего языка, невыраженные в нем смыслы, возможности его развития. Я смотрю на английский со стороны русскоговорящего, а на русский — со стороны англоговорящего.
СПРАВКА ГАЗЕТЫ
Михаил Эпштейн родился в 1950 году в Москве. В 1972 году окончил филфак МГУ. Член Союза писателей (1978). Автор 20 книг, 400 статей по истории, теории советской идеологии, философии, поэтике, развитию языка. В 1970-е участвовал в работе сектора теоретических проблем Института мировой литературы, преподавал литературу в вузах. В 1990 году был приглашен на должность профессора теории культуры и русской литературы в университет Эмори (США, Атланта). В 1990—1991 годах стипендиат Института Кеннана в Вашингтоне (исследование по теме "Советский идеологический язык"). 1992—1994 годы — работа над исследованием "Философская и гуманитарная мысль в России, 1950—1991". Лауреат премий Андрея Белого (1991), журнала "Звезда" (1999); "Liberty" (Нью-Йорк, 2000). Призер международного конкурса эссеистики (Берлин Веймар, 1999), стипендиат Фонда веймарской классики (2000).
Категория: Русский язык | Добавил: sveta (18.12.2009)
| Автор: Елена Шипилова
Просмотров: 1857
| Рейтинг: 5.0 |
Вы овладеете английским!
Вы верите, что всего за несколько часов можно понять, как поставить правильное произношение, не изучая долго и нудно теоретическую фонетику, а всего-лишь поймав "фокус" языка?
Вы верите, что за несколько часов можно понять всю систему английских времен, которую безуспешно учат годами в школе, институте или на курсах?
Вы верите, что вместо скучных учебников можно заниматься по Вашим любимым фильмам и сериалам, испытывая при этом восторг и наслаждение от занятий английским?
Мы не только верим, а и твердо убеждены, так как уже сотни людей прошли по этому пути и поделились с нами своми успехами и достижениями!
И мы верим в Вас, потому что Вы легко научились говорить на языке, который на порядок сложнее английского!
Поэтому более простым и логичным английским Вы овладеете гораздо быстрее и легче! Конечно,если будете делать это правильно, естественным путем - моделируя носителей языка. Руководствуясь при этом не громоздкими правилами, а простыми и понятными визуальными моделями!
Получите бесплатно материалы - подпишитесь на рассылку!
Получите результат немедленно - приступайте к занятиям прямо сейчас!
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Главная страница 
