Элина Владимирова, биосемиотик: «Вот мы выучим этот язык. И чем это кончится? Тем, что с животных человек возьмет еще больше того, что ему нужно». Художник Сергей «Африка» Бугаев как-то сказал «Городу»*: «У вас в Самаре есть биологи, которые изучают язык куниц. А вы зачем-то привозите сюда московское современное искусство». Мы заинтересовались этим вопросом. Словосочетание «язык куниц» какое-то время мы повторяли чаще, чем слово «кризис». Оказалось, что «язык куниц» и вообще «язык животных» действительно изучают на кафедре зоологии Самарского государственного университета.
Наш герой — Элина Джоновна Владимирова, кандидат биологических наук, этолог, биосемиотик, исследователь поведения и «языка» животных.
— Что же такое этология и биосемиотика?
— Этология — это наука о поведении животных в естественных условиях. Это определение допускает много разных толкований. Можно сказать, что это зоопсихология, перенесенная из лаборатории в природу. Биосемиотика связана с именем Томаса Себиока. Томас Себиок — издатель журнала «Семиотика». Это журнал о знаках. Но он начинал как исследователь знаков животных. На самом деле история знаков животных началась давно, с имени Чарльза Пирса. Биосемиотика — это наука о том, как животные взаимодействуют с внешней средой. А семиотика — наука о знаках. Знак — это намек. Биосемиотика, в отличие от этологии, склоняется в сторону философии, к умозрительным рассуждениям, к сравнениям языка человека и животных. А этология в большей мере использует полевые материалы.
— А как вы себя определяете? Этолог, биолог, эколог или биосемиотик?
— Я этолог. Мне близки судьба и имя Конрада Лоренца, основателя этой науки. В Эстонии работал Якоб фон Икскюль, тоже важная для меня фигура. Это знаменитый философ, последователь Канта. У него было еще медицинское образование, естественно-научное. Он начал заниматься зоопсихологией, когда ее еще как таковой не было. Написал знаменитую книгу «Мир клеща». (Вся психика клеща состоит из двух знаков: это понимание верха-низа и запах аминомасляной кислоты, запах пота млекопитающих. Больше для него ничего нет. Это его взаимодействие с миром. Только два этих сигнала.) У Икскюля было свое имение в Эстонии. Там же, поблизости, в Кенигсберге, было имение Конрада Лоренца. Ему не повезло. Он был врач по образованию. Он изучал в этом имении животных, в основном птиц. Позже он был призван в армию на стороне фашистской Германии. Был в плену на Кавказе. В 1984 году Лоренцу присудили Нобелевскую премию по медицине и физиологии, а на самом деле за изучение поведения животных, за знаковые системы животных. А поскольку он был «проклятый фашист», в Советском Союзе этологии не было, а была только физиология Павлова. Третий «эстонец», который оказал на меня влияние это, конечно же, Юрий Михайлович Лотман, его московско-тартусская школа.
— Что же это за страшное словосочетание такое «язык куниц»? Это метафора? Или язык, который можно воспроизвести?
— Конечно, это образное выражение. Когда люди говорят «язык животных», они намеренно или нет пытаются внести ноты эпатажа. На самом деле в языке человека и в языке животного есть общие функции. Благодаря этому можно использовать образное выражение «язык» и для знаковых систем животных.
Язык — это система, в которой большую роль играют противопоставления. Знаки животных устроены следующим образом: для животных существует какая-либо доминирующая мотивация, т.е. то, что ему сейчас хочется. Поесть. Или побегать. Или защитить территорию. Или самку найти. Или построить гнездо. Весь окружающий мир для животных выступает в двух формах: либо что-то способно удовлетворить эту мотивацию, либо не способно удовлетворить. Если животное видит следы другого животного своего вида, оно, особенно если это самка, по этим следам пойдет. И некоторое время будет воспроизводить подражательное поведение. Если она видит следы мышкования, например, куница или лисица, она тоже будет на этом месте мышей ловить. Следы животных в природе — это, условно говоря, тот язык, которым они пользуются.
Человеческий язык — это всегда диалог, даже если это заочное общение. В каком смысле? Например, если мы какое-то сообщение через среду, как животные, пытаемся повесить другому человеку, мы всегда предположим, на какой высоте он это будет читать, интересно ему это или нет. Когда мы общаемся, мы раздваиваемся. Это и есть диалог. Даже в монологе предполагается встать на место собеседника. Животные — абсолютно одинокие существа. Они свои сообщения пускают в среду непреднамеренно. Редко пытаются сделать так, чтобы их сообщение кто-то специально воспринял.
— У них нет адресата?
— У них нет интенции (намерения) сообщения. А у человека есть. Но не у всех людей. Есть аутичные люди с рождения, у них способность общаться, выдержать паузу, способность услышать ответ теряется. Неслучайно Конрад Лоренц получил Нобелевскую премию по медицине за свои открытия по этологии.
— Эти открытия могут иметь практическое значение?
— Конечно. Представляя себе, что такое коммуникация животных, мы четко представляем, чем является коммуникация человека. И из этого можно сделать какие-то разработки для детей, у которых повреждена речь.
— Если это язык, то значит, должны быть какие-то единицы языка? Слова, например. Как этот язык работает? Какие «слова» животных?
— Слова животных? Хорошо. Например, «я здесь хозяин».
— Какой знак обозначает этот смысл?
— Задир коры. Высоко-высоко. Медведь встает на цыпочки, для того чтобы показать, какой он большой. А на самом деле это может быть двухлетний медвежонок. Задир коры — это знак, что территория занята.
— Другие животные поймут это именно таким образом?
— Другой медведь это обязательно поймет. Куница тоже это поймет. Отметит лапкой, что она здесь была.
— «Я здесь был» — еще одно выражение?
— Да. «Я здесь был». Или «я тебя сильнее», «это моя территория». «Делай, как я». Или «не делай, как я».
— Какой знак у этих выражений?
— Следы комфортного поведения. Следы успешного пищедобывательного поведения. Они однозначно прочитываются. У животных же нет школ. Они приходят в среду, где жили предыдущие поколения. Предыдущие поколения оставили знаки своего пребывания. Язык животных — это среда, структурированная жизнедеятельностью других животных.
— Еще какое-нибудь «животное» выражение можно?
— Выражений может быть множество, а количество форм для выражений ограничено. Например, половая принадлежность. «Я самка». Куница сообщает это. И тогда самец оставляет ей лучшие территории, не конкурирует с ней. Отличие самцов и самок — такое же, как у людей. Самки используют традиционные, более дешевые способы добывания пищи, те, которые обязательно дадут выгоду, но, может быть, не очень большую. А самцы все новое исследуют. Они рискуют. Самцов в популяции мало. Самки — это высоко ценные особи. Самцы максимально взаимодействуют со средой, а самки стараются изолироваться от среды.
— Человек, зная этот язык, может вмешаться в диалог животных друг с другом? Например, имитировать какой-то знак?
— Да, конечно. Но опыт, к сожалению, показывает, что все, что делают люди, вмешиваясь в знаки животных, они делают для того, чтобы содрать с них шкуру. Самцы соболей и куниц плохо размножаются в неволе. Самки не приходят в нужное для размножения состояние. Для того чтобы прийти в «охоту», им надо набегаться, наиграться. В клетках это бесполезно. Что делают биологи? Они берут железы у самцов, у тех, у кого уже сняли шкурку, и манят ими самок. Вот мы выучим этот язык. И чем это кончится? Тем, что с животных человек возьмет еще больше того, что ему нужно.
— То есть иногда возникает желание остановиться?
— Исследований, которые не нарушают среду, не вмешиваются в нее, очень мало. Если по исследованиям смотреть, что мы увидим? Например, нужно узнать возраст животного. Что мы сделаем. Убьем. Череп вырвем и посмотрим, какого он возраста. А дальше что? В основном все исследования проводятся в таком духе. Этологических исследований, корректных по отношению к среде, в нашей стране очень мало. Исследования в основном проводятся, чтобы умертвить, взвесить и сказать потом, что мы нашли новый промысловый вид.
— Есть же следы даже у животных, которые ничего не значат. А как вы относитесь к подобным «человеческим следам»? Искусству, например.
— Вы хотите поговорить о мистике? Для меня мистики не существует. Вся мистика — это всего лишь неосознанные знаки, которые работают не по принципу общепринятых знаков, а по принципам сближений. Либо похожесть. Что на что похоже, то оно и есть. Либо причина и следствие меняются местами. Мистика связана со словом «бессознательное». Сознание — это знаки, которые описывают языком, а бессознательное — это знаки, для которых нет слов. Часто это вызвано ошибками мышления.
— Ваши исследования по этологии влияют на ваше восприятие повседневных вещей?
— Изучение животных делает меня терпимее к людям.
— Не кажется ли вам, что современная цивилизация со всякими кризисами, телевидением и прочим уводит человека от решения реальных проблем, которые мы пока еще можем решить?
— Вы правы. Мне кажется, когда сильно приспичит, прижмет, экологическая проблема будет разрешена. Почему? Земля существует давно и пережила уже много катастроф. Экологический кризис будет сильнее экономического. Можно брать лес, нефть, выкидывать CO2, но не до бесконечности. Ограничение не в деньгах, а в естественных экологических закономерностях.
У людей есть комплексы. Например, родились младшими братьями. Они думают: «Я имею право брать это в первую очередь». И так и берут всю жизнь. Что тигра, что медведя. А на самом деле нужно к психотерапевту пойти и решить эту проблему. Желание все преобразовать, все подчинить, над всем взять власть. Это желание, может, и хорошее, но в природе его надо придерживать.
* Наши друзья из самарского журнала «Город. Люди» (отличный, кстати, журнал) по нашей просьбе предоставили этот текст «Новой газете».
Категория: Этология | Добавил: sveta (10.04.2009)
| Автор: Илья Саморуков
Просмотров: 2932
| Рейтинг: 0.0 |
Вы овладеете английским!
Вы верите, что всего за несколько часов можно понять, как поставить правильное произношение, не изучая долго и нудно теоретическую фонетику, а всего-лишь поймав "фокус" языка?
Вы верите, что за несколько часов можно понять всю систему английских времен, которую безуспешно учат годами в школе, институте или на курсах?
Вы верите, что вместо скучных учебников можно заниматься по Вашим любимым фильмам и сериалам, испытывая при этом восторг и наслаждение от занятий английским?
Мы не только верим, а и твердо убеждены, так как уже сотни людей прошли по этому пути и поделились с нами своми успехами и достижениями!
И мы верим в Вас, потому что Вы легко научились говорить на языке, который на порядок сложнее английского!
Поэтому более простым и логичным английским Вы овладеете гораздо быстрее и легче! Конечно,если будете делать это правильно, естественным путем - моделируя носителей языка. Руководствуясь при этом не громоздкими правилами, а простыми и понятными визуальными моделями!
Получите бесплатно материалы - подпишитесь на рассылку!
Получите результат немедленно - приступайте к занятиям прямо сейчас!
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Главная страница 
Элина Владимирова, биосемиотик: «Вот мы выучим этот язык. И чем это кончится? Тем, что с животных человек возьмет еще больше того, что ему нужно».
Язык — это система, в которой большую роль играют противопоставления. Знаки животных устроены следующим образом: для животных существует какая-либо доминирующая мотивация, т.е. то, что ему сейчас хочется. Поесть. Или побегать. Или защитить территорию. Или самку найти. Или построить гнездо. Весь окружающий мир для животных выступает в двух формах: либо что-то способно удовлетворить эту мотивацию, либо не способно удовлетворить. Если животное видит следы другого животного своего вида, оно, особенно если это самка, по этим следам пойдет. И некоторое время будет воспроизводить подражательное поведение. Если она видит следы мышкования, например, куница или лисица, она тоже будет на этом месте мышей ловить. Следы животных в природе — это, условно говоря, тот язык, которым они пользуются.
