Для научного обоснования методики обучения иностранному языку необходимо знать не только закономерности процесса приобретения речевых умений и навыков, но и четко представлять механизм говорения как на иностранном, так и на родном языке. Чем точнее будут наши знания по этим вопросам, тем шире будут наши возможности к созданию совершенной методики, тем эффективнее в конечном счете будет процесс обучения.

Однако современная психолингвистика — наука, которая занимается вопросами протекания речевой деятельности, — не выработала еще единой целостной системы взглядов на механизм порождения и восприятия речи. В её арсенале имеется пока лишь несколько гипотез, экспериментальная проверка которых еще не привела к определенным однозначным выводам, поскольку не найден такой критический эксперимент, который дал бы возможность подтвердить одну гипотезу и отвергнуть другие.

В то же время существует "природный эксперимент", который позволяет приблизиться к решению этой задачи. Таким экспериментом являются случаи особого речевого расстройства — афазии. При афазии в результате поражения определенных зон коры головного мозга нарушаются определенные звенья речевого механизма. Проанализировав, какие звенья страдают при различных формах афазии, мы можем сделать некоторое заключение о состава звеньев речевого процесса. Разумеется, в таком случае точность наших выводов о механизме речи будет зависеть от точности анализа афазических расстройств.

Современная нейропсихология рассматривает речевую способность как одну из сложных функциональных систем, включающую в свой состав много звеньев и опирающуюся на совместную работу многих участков коры головного мозга, каждый из которых выполняет свою особую роль. При поражении любого из участков страдает вся речь в целом, но каждый раз это нарушение специфично: оно зависит от того, какую «собственную функцию» выполнял данный участок, какие вторичные системные нарушения он вызвал, какие функциональные перестройки возникли в результате этого. Таким образом, внешняя картина афазического расстройства складывается из первичных, вторичных и третичных факторов и для выделения первичного дефекта необходим специальный т.н. «факториальный» анализ. Только такой качественный структурный анализ позволяет проникнуть как в механизм нарушения, так и в механизм нормальной деятельности функции. Не снимая трудностей переноса данных патологии на норму, факториальный анализ делает его принципиально возможным. Заслуга обоснования и разработки такого анализа принадлежит в первую очередь проф. А.Р. Лурия. Его исследования нарушений высших корковых функций и, в частности, речи позволяют сделать определенные заключения о механизме речевого процесса в норме.

В этой статье мы попытаемся подытожить те выводы о механизме порождения речи, которые вытекают из концепции А.Р. Лурия о структуре афазических нарушений. Для этого мы последовательно рассмотрим все виды афазий, выделяемые А.Р. Лурия, и проследим, какое ведущее языковое нарушение вызывается первичным дефектом деятельности мозга и как оно влияет на экспрессивную речь. Таким образом мы попытаемся выяснить, какие элементы необходимы для нормального процесса порождения речи.

Рассмотрение видов афазий мы начнем с той группы, которая характеризуется нарушениями преимущественно экспрессивной речи.

Динамическая афазия

Синдром динамической афазии возникает при поражении областей лобной доли левого полушария, расположенных кпереди от «зоны Брока». Проявления этой формы афазии весьма разнообразны: от очень легких, почти незаметных для постороннего наблюдателя нарушений до грубого распада экспрессивной речи. Общим для всех форм динамической афазии является то, что у больных при отсутствии развернутой фразовой речи нет трудностей в повторении, в назывании, в понимании речи, то есть у них нет ни сенсорных, ни акустико-мнестических нарушений и нет или почти нет моторных нарушений. Такие больные легко перечисляют дни недели, месяцы, им доступно воспроизведение упроченных штампов (речевые стереотипы, поговорки, стихотворные строчки), они без труда отвечают на те вопросы, которые не требуют распространенного ответа. Речевые трудности у этих больных появляются лишь при необходимости построить активное развернутое высказывание. Такие больные не могут подробно рассказать о себе, пересказать увиденное или услышанное, написать письмо.

В целях анализа из разнообразных проявлений динамической афазии можно выделить два различных варианта. Один из них ближе к явлениям общей аспонтанности, возникающей при более передней локализации, второй — ближе к эфферентной моторной афазии, вызываемой более задними нарушениями. В клинической практике оба варианта встречаются чаще всего вместо. Но обычно один из вариантов преобладает. Описывая их отдельно, мы несколько схематизируем материал, но это неизбежно при любом анализе.

Первый вариант динамической афазии. Как пишет А.Р.  Лурия: «В группу лобных "динамических афазий" входят и такие варианты, при которых ... вся картина начинает сводиться к глубокому нарушению активного, плавно развертывающегося речевого процесса. Обычно за этим нарушением стоит распад единства мышления и речи, проявляющийся в резком затруднении создания речевого "замысла"».

Нарушения замысла могут быть разными по степени выраженности: в тяжелых случаях больной вообще молчит и не пытается начинать говорить; в более легких случаях нарушение может быть почти незаметным для постороннего наблюдателя, проявляясь лишь при необходимости планировать достаточно развернутые высказывания. (Такие больные не могут составить сочинения, связно рассказать сюжетную картинку, но относительно легко составляют рассказ по серии картинок, где последовательность картинок создает план рассказа).

По словам А.Р. Лурия, «... эти больные жалуются на какую-то "пустоту в голове", отмечают, что их мысль "стоит, не двигается", что они испытывают большое затруднение, когда им нужно начать что-нибудь активно рассказывать. Они указывают на то, что у них отсутствует ясное внутреннее представление о том, что и предстоит сказать. ("Раньше я ясно знал, что мне нужно сказать вот так и вот так, а теперь хочу начать, а впереди — ничего, пустота"».

А.Р. Лурия высказывает предположение, что у больных с этой формой афазии страдает внутренняя динамическая схема высказывания, в результате чего «общая мысль, не воплощающаяся в известную внутреннюю речевую схему, не выходит за пределы общей, неоформленной интенции»  и не может служить поэтому основой для построения высказывания. По мнению А.Р. Лурия, это нарушение вызывается распадом внутренней речи, которую он вслед за Л.С. Выготским рассматривает как производное от внешней речи образование, отличающееся от нее своей структурой и функциями. Согласно этой точке зрения, внутренняя речь непосредственно связана с сокращением развернутого предложения до общей смысловой схемы и развертыванием общей смысловой схемы до целого высказывания.

Таким образом, у больных, страдающих лобной динамической афазией, грубые дефекты активного построения развернутой экспрессивной речи вызываются распадом тех сокращенных внутренних речевых схем, которые служат основой для развертывания высказывания. Из этого следует, что внутреннеречевая схема высказывания является необходимым звеном порождения речи.

Второй вариант динамической афазии, как мы уже указывали выше, близок эфферентной моторной афазии. Общим для обоих видов афазии является патологическая инертность, которая в синдроме эфферентной моторной афазии проявляется ярко во всех пробах, а при динамической афазии — лишь в усложненных.

Отличие этого варианта динамической афазии от первого заключается в том, что у больных с вторым вариантом динамической афазии меньше выражены дефекты речевой инициативы, но зато резче проявляются трудности в грамматическом построении фразы. Хотя речь больных первой группы грамматически упрощена и в ней нет сложных «дистантных» и «инвертированных» конструкций, но аграмматизмов в ней нет или почти нет. В то же время в речи больных второй группы нередко появляются ошибки в согласовании, управлении, в порядке слов, в употреблении видо-временных форм глагола. Больные затрудняются и в выполнении изолированных грамматических операций: образовании родственных слов, склонении существительных, спряжении глаголов. Все эти данные свидетельствуют о глубоком распаде грамматического строя речи у этих больных.

Подытоживая вышеизложенное, мы можем заключить, что для обоих вариантов динамической афазии характерно нарушение активной развернутой речи при сохранении речевых стереотипов и «рядовой речи» (перечисление дней недели и т.п.). Но если в первом варианте это объясняется нарушением внутреннеречевой схемы высказывания, то во втором — нарушением грамматического структурирования. Этот вывод заставляет предположить, что в механизме порождения речи есть звено грамматического структурирования, грамматической схемы предложения

Эфферентная моторная афазия

Этот вид афазии возникает при поражении нижних отделов премоторной зоны левого полушария, куда входит и классическая зона Брока. Первичный дефект, вызывающий эту афазию, заключается в нарушении кинетической организации тонких двигательных актов вообще и речевых актов в особенности. Этот дефект ведет к нарушению схемы предложения, что объединяет этот вид афазии с предыдущим. При эфферентной моторной афазии распад грамматической структуры предложений протекает очень грубо и принимает форму «телеграфного стиля». Один из больных А.Р. Лурия с этой формой афазии так передавал историю своего ранения: «Вот... фронт... и вот... наступление ... вот... взрыв... и вот... ничего... вот... операция ... осколок... речь, речь... речь». Если использовать терминологию Хомского, то можно сказать, что у больных распадаются даже ядерные предложения и утрачиваются обязательные трансформации.

Но трудности больных не ограничиваются этим. Вторым следствием первичного дефекта является распад схемы слова. При выраженных формах эфферентной моторной афазии больные, правильно копируя отдельные движения языка и губ, повторяя отдельные слоги, не могут произнести серийно организованный комплекс звуков, каким является слово. У этих больных распадаются те прочно автоматизированные в норме серии плавно сменяющих друг друга эфферентных команд, которые составляют артикуляторную схему слова. В результате этого больные, справляясь с артикуляцией отдельных звуков, не могут найти их произношения в слове и слоге, где употребляются не «чистые звуки», а их позиционные варианты, зависящие от предшествующих и последующих звуков слова.

Таким образом, нарушение кинетической структуры речевого ведет к распаду у этих больных не только схемы предложений, но и послоговой схемы слова и, шире, предложения. Следовательно, среди звеньев процесса порождения речи есть и звено послоговой кинетической схемы высказывания.

***

Если все названные выше виды афазии возникают при поражении передних отделов мозга, то все остальные виды афазии вызываются поражениями задних отделов коры доминантного полушария. Передние отделы головного мозга представляют «морфологическую основу программирования и реализации актов поведения различной степени сложности» и, в частности, речевых актов.

Эти операции идут на основе сукцессивного синтеза, то есть объединения возбуждений в последовательные, серийно организованные ряды.

В противоположность им задние отделы, являясь отделами перцептивными, гностическими, выполняют свои функции на основе симультанного синтеза, то есть объединения возбуждений в одновременные группы. Принимая участие в двигательных актах, задние отделы осуществляют наблюдение за выполнением действия, его уточнение, дифференцирование.

Перейдем к рассмотрению тех видов афазий, которые возникают при поражении задних отделов коры левого полушария.

Афферентная моторная афазия

Этот вид афазии вызывается поражением нижних отделов постцентральной области. Первичным дефектом, лежащим в основе этой формы афазии, является нарушение афферентации движений или, точнее говоря, «нарушение коркового анализа двигательных импульсов». Это нарушение речевых кинестезий приводит к утрате тонких двигательных дифференцировок, необходимых для точной реализации артикуляторной программы. В результате у больных страдает произношение звуков. В тяжелых случаях моторные трудности достигают такой степени, что больные не могут произвести ни одного членораздельного звука. Пытаясь повторить тот или иной звук, они шевелят губами, языком, надувают щеки, так и не находя нужной артикуляции. В легких случаях у больных отмечается только соскальзывание на близкие артикуляции. Характерно, что обычно собственная речь больных, особенно произнесение некоторых хорошо упроченных стереотипов, страдает меньше, чем произвольное повторение отдельных звуков. Этот факт свидетельствует о том, что при афферентной моторной афазии нарушается в первую очередь не программа, а ее исполнение.

Трудности нахождения точных артикуляций, вызываемые нарушением кинестетического анализа и синтеза, заставляют предположить, что в процессе порождения речи, а точнее в реализации речи, участвует звено выбора звуков (артикулем) по кинестетическим признакам.

***

Помимо деления афазий, данного выше (афазии, возникающие в результате поражения передних отделов — задних отделов) существует еще и другая классификация: нарушения экспрессивной речи — нарушения импрессивной речи. Это разделение традиционное, хотя и довольно условное, поскольку, например, при афазиях, которые принято считать импрессивными расстройствами, экспрессивные трудности также ярко выражены (см. ниже семантическую и акустико-мнестическую афазии). Все перечисленные выше виды афазий составляют группу экспрессивных расстройств, все нижеследующие относятся к импрессивным.

Мы начнем рассмотрение этой группы афазий с семантической афазии, где происходят нарушения одних из наиболее сложных видов речевой деятельности.

Семантическая афазия

Эта форма афазии возникает при поражении теменно-затылочной (точнее, теменно-височно-затылочной) области левого полушария. Нарушение речи при семантической афазии проявляется в трудностях нахождения слов и в дефектах понимания логико-грамматических отношений. Исследователи, и в частности А.Р. Лурия, предполагают, что механизмом этого вида афазии являются дефекты симультанного синтеза. Больной понимает детали сообщаемого, но не может совместить их в единую цельную картину. Так, например, больной понимает значение слов «отец» и «брат», но значения выражения "брат отца" он понять не может. В то же время нарушение симультанных синтезов, видимо, ведет к нарушениям «смыслового строения» слова. Как пишет А.Р. Лурия, «это нарушение заключается в том, что непосредственный образ, скрывающийся за словом, или его непосредственная предметная отнесенность остается сохранным, вся же кроющаяся за словом система связей и отношений оказывается глубоко нарушенной». Этот распад комплекса системных связей слова приводит к тому, что автоматизированный в норме поиск слова нарушается, и больные начинают испытывать затруднения в нахождении слова, подолгу отыскивая слово или заменяя его вербальными парафазиями. (Особенно отчетливо эти затруднения проявляются при необходимости вспомнить название предъявленного предмета). Наличие поисков слова и вербальных парафазий заставляет предполагать, что у описываемой группы больных затруднена конкретизация широких субъективных смыслов внутреннеречевого замысла в определенные точные слова, то есть нарушена операция выбора слов из семантических парадигм. Но, следовательно, в механизме порождения речи должно существовать звено выбора слов по их значению.

Акустико-мнестическая афазия

Этот вид афазии возникает при поражении средних отделов конвекситальной поверхности левой височной доли и характеризуется слабостью слухо-речевых следов. Больные этой группы не в состоянии удержать в памяти длинную фразу или ряд слов, грубые затруднения они испытывают и в нахождении нужных слов, особенно при назывании предметов и явлений. Внешне нарушения экспрессивной речи у больных с акустико-мнестической афазией похожи на трудности семантических афазиков, но внимательное рассмотрение обнаруживает различие как в проявлении, так и в механизме этих трудностей. Так, больные с семантической афазией легко подхватывают подсказку, в то время как больным с поражением височных отделов коры нередко не помогает даже достаточно развернутая подсказка. Этот факт говорит о том, что в основе мнестических затруднений лежат ослабленные акустико-гностические расстройства. Это предположение подтверждается и изредка наблюдаемыми явлениями «отчуждения» смысла слов, показывающий близость этой формы афазии о сензорными расстройствами.

Сопоставив этот вид нарушения экспрессивной речи с предыдущим, мы должны предположить, что существуют или два уровня «хранения» слова или два пути поиска нужных слов. И если при семантической афазии нарушается выбор слова по его значению, то при акустико-мнестической афазии нарушается выбор слова на основе звуковых следов. (Обсуждение этого см.ниже).

Сензорная афазия

Синдром сензорной афазии возникает при поражении задней трети верхне-височной извилины. Механизм этого вида афазии в некоторых отношениях близок механизму акустико-мнестической афазии. (Ср. с динамической (синтаксической) афазией, которая близка эфферентной моторной афазии). Тонкие нарушения акустического гнозиса, наблюдающиеся у акустико-мнестических афазиков только в усложненных условиях, при сензорной афазии проявляются весьма отчетливо, выражаясь в распаде фонематического слуха.

Нарушение фонематическато слуха в первую очередь сказывается в импрессивной речи, вызывая нарушения понимания и явления «отчуждения» смысла слов, когда больной может повторить (имитировать) произнесенное кем-нибудь слово, но не может понять его значения. В тяжелых случаях больные с сензорной афазией воспринимают чужую речь как нечленораздельной шум, в легких случаях их затрудняет только распознавание «оппозиционных» фонем (б-п, м-м’ и т.п.).

Экспрессивная речь больных страдает сравнительно меньше. В легких случаях у больного имеются лишь затруднения в нахождении слов и отдельные ошибки и их произношении (литеральные парафазии). В более грубых случаях речь больных становится неразборчивой и превращается в «словесный салат». Но даже при такой выраженности афазических расстройств некоторые привычные слова, произнесение которых не требует специального звукового анализа и которые давно стали упроченными речедвигательными стереотипами, проговариваются больными безошибочно. Примером таких штампов могут служить следующие слова: «ну вот...», «как бы сказать…».

Следовательно, в механизме порождения речи звуковой анализ также принимает участие, его нарушения могут влиять как и на выбор слов («поиски» слова, вербальные парафазии), так и на набор звуков (литеральные парафазии). Это говорит о том, что в процессе порождения речи имеется звено, осуществляющее слуховой контроль за выбором слов и звуков.

Включив его в набор звеньев порождения речи, мы можем подвести итог, поскольку нами рассмотрены все виды афазий, выделяемые А.Р. Лурия. Для наглядности приведем таблицу, показывающую соотношение видов афазий и звеньев порождения речи.

Таблица 1. Нарушение звеньев порождения речи при различных формах афазии.

Итак, в результате рассмотрения нарушений речи при различных формах афазии мы выделили семь звеньев по рождения речи. Попытаемся теперь установить, какое место занимает каждое звено в процессе порождения речи.

Очевидно, порождение речи начинается с внутренней динамической схемы высказывания или, иными словами, с замысла высказывания во внутренней речи. Этот замысел является сокращенным внутреннеречевым эквивалентом будущей внешней речи. От внешней речи он отличается грамматической неоформленностью, особым семантическим строем и редуцированием звуковой формы. Эти особенности внутренней речи были выделены Л.С. Выготским, но они вытекают и из нашего материала. Здесь можно использовать следующее рассуждение: если внутренняя речь грамматически не оформлена, то, следовательно, для ее превращения в речь внешнюю необходимо грамматическое структурирование. И, наоборот, если существует механизм грамматического структурирования, то значит, внутренняя речь грамматически не оформлена. Анализируя формы афазии, мы выделили, кроме грамматического структурирования, еще механизм выбора слов по их значению и сложный многоступенчатый процесс нахождения полной звуковой формы слова. Следовательно, действительно внутреннеречевому замыслу присущ особый семантический строй, грамматическая неоформленность и сокращенность звуковой стороны.

Каким образом происходит развертывание внутреннего замысла высказывания? Мы можем предположить, что за созданием внутреннеречевой схемы высказывания идет выбор слов.

Но прежде чем говорить о том, каким образом происходит отбор семантических единиц, мы должны попытаться ответить на вопрос, что является носителем значения будущего высказывания до момента нахождения слов. Разумеется, мы не можем предположить, что возможно существование «чистых» значений, не имеющих материальной опоры, материального выражения. Точно так же мы должны отвергнуть точку зрения отдельных исследователей и интерпретаторов афазии, которые предполагают, что значение (или понятие) имеет свой собственный анатомо-физиологический субстрат и лишь ассоциативно связано со словом. Сторонники этой точки зрения непосредственно привязывают понятие, то есть идеальное явление, к определенным структурам мозга (см., например, «ганглиозный эквивалент понятия» у Робертса и Пенфильда). Таким образом, актуализация понятия считается такой же функцией определенных элементов головного мозга, как выделение инсулина поджелудочной железой. Совершенно понятно, что такое вульгарно-материалистическое толкование неприемлемо. Значение слова (так же как и понятие в узком, терминологическом смысле) возникает и функционирует в «общественно-определенной деятельности» человека и существует как способность воссоздать соответствующий объект, опираясь на слово, которое является «жилплощадью» инобытия этого объекта, телом идеального образа. Без материального знака не может существовать значение. Но только ли слово может быть «телом» значения? Вслед за Л.С.  Выготским и Н.И. Жинкиным  мы предполагаем, что внутреннюю речь обслуживает особый код. Вероятно, код этот смешанный, его единицами являются не только слова, имеющие во внутренней речи не объективное значение, а субъективный смысл (идея Л.С. Выготского); но и схематичные представления (идея Н.И. Жинкина).

Приняв гипотезу о специальном коде внутренней речи в качестве предположения, не противоречащего данным афазии, мы можем перейти к вопросу о том, как осуществляется перевод этого кода на семантические единицы внешнего языка, то есть к вопросу о том, как происходит выбор слова. Данные афазиологии позволяют выделить два этапа нахождения слов: выбор слов по значению и отыскание полной формы слова.

Наличие этих двух операций вновь вызывает сомнение: перед нами вроде бы снова факт разобщения значения и слова. Чтобы объяснить наличие двух этапов в нахождении слова, необходимо допустить, что знаком — носителем словесных значений в человеческом мозге — являются свернутые формы слов, полные формы которых еще необходимо найти. Согласно этому предположению, на первом этапе происходит перевод субъективных смыслов замысла высказывания, выраженных внутреннеречевым кодом, в семантические единицы определенного языка, для чего отыскивается слово с нужным значением в соответствующей лексической группе (парадигме), точнее, не слово, а его свернутая форма; на втором этапе находится полная звуковая форма слова.

С точки зрения этой гипотезы становится понятным тот общеизвестный факт, что подсказка хорошо помогает семантическому афазику и плохо акустико-мнестическому. У больного с семантической афазией нарушен первый этап выбора слов: поиск опорных звуков. Нахождение опорных звуков с помощью подсказки ведет к мгновенной экфории слова, поскольку переход от опорных звуков к полной форме не нарушен. У акустико-мнестического афазика, видимо наоборот, страдает второе звено, поэтому подсказка, дающая лишь опорные звуки, не помогает.

Косвенным доказательством данного предположения могут служить и наблюдения за способами поиска слов. Существуют два пути такого поиска. Первому этапу соответствует поиск слов на основе определенного образа (ср. припоминание «лошадиной» фамилии в рассказе А.П. Чехова), второму — поиск слов на основе опорных звуков (свернутой звуковой формы), когда перебираются слова, близкие по звучанию.

Два этапа выбора слов соотносятся с двумя видами парадигматических связей слова: по значению и по звучанию. Многочисленные ассоциативные эксперименты отчетливо показывают наличие обоих видов связи при большей активности связей по значению.

Кроме того, высказанная нами гипотеза хорошо объясняет относительную свободу слова и значения или, иными словами, «лексемы» и «понятия», о которой пишет в этом сборнике Е. Верещагин.

Мы не знаем, следует ли оба этапа нахождения слов непосредственно друг за другом или они разделяются грамматическим структурированием предложений. Если принять второй вариант, то тогда за созданием замысла высказывания, выраженного особым кодом внутренней речи, идет выбор слов, то есть осуществляется перевод кода внутренней речи на единицы определенного языка, представленные свернутыми (опорными) формами слов. Затем следует грамматическое структурирование предложения, после чего становится возможным нахождение полных грамматически оформленных форм слов.

За нахождением полной звуковой формы слова, видимо, идет создание или поиск кинетической программы высказывания. Как показывают данные афазии и исследования фонетистов-физиологов, эта программа является слоговой. В процессе её реализации первостепенное значение имеет кинестетический анализ, при помощи которого осуществляется точное нахождение артикулем. В контроле за произнесением звуков принимает участие не только кинестетический, но и слуховой анализатор. (См.табл. 2).

Таблица 2.Механизм порождения речи.

В процессе порождения речи выделяются два вида операций. К первому виду относится составление схем предложения разной степени конкретности: создание внутреннеречевого замысла, грамматическое структурирование и составление послоговой кинетической схемы высказывания (левый столбец табл. 2). Эти операции создают остов, костяк, программу последующей деятельности и представляют собой комбинирование элементов, связанных отношением смежности, в последовательный (сукцессивный) комплекс.

Операции второго вида обогащают, конкретизируют схему. Сюда относится нахождение слов и звуков (правый столбец таблицы 2). Эти операции представляют собой выбор элементов, связанных отношением сходства и составляющих симультанное целое.

Таким образом, комбинирование смежных элементов производится на основе сукцессивного синтеза, а выбор сходных элементов — на основе симультанного синтеза. Тем самым два выделенных лингвистами вида связи языковых элементов соотносятся с двумя видами синтетической деятельности коры человеческого мозга и, следовательно, дихотомии комбинирования-выбора, смежности-сходства, сукцессивности-симультанности совпадают.

Нарушения операций первого вида вызывают нарушения преимущественно экспрессивной речи, нарушения операций второго вида вызывают и импрессивные, и экспрессивные нарушения. Так, например, афферентная моторная афазия, являясь нарушением экспрессивной речи, вызывается дефектом выбора артикулем. Таким образом, перечисленные выше дихотомии не совпадают с дихотомией экспрессивных-импрессивных нарушений речи.

Этот вывод противоречит точке зрения Р. Якобсона, согласно которой дихотомии комбинирования-выбора, смежности-сходства совпадают с дихотомией кодирования-декодирования (экспрессивных-импрессивных нарушений речи) и отличаются от дихотомии сукцессивности-симультанности. Не останавливаясь на этом подробнее, дадим лишь сравнительную таблицу распределения афазий согласно обеим точкам зрения.

Таблица 3.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Какие же выводы и предположения относительно механизма порождения речи можно сделать на основе современных представлений об афазии? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, вновь вернемся к таблице 2. Эта схема показывает состав звеньев речевого механизма и предполагаемое ведущее направление, основную последовательность операций порождения речи. Порождение речи начинается с внутреннеречевого замысла высказывания. Вслед за ним идет выбор слов. Он происходит в два этапа. Сначала осуществляется перевод широких субъективных смыслов внутренней речи, выраженных особым кодом, в единицы значения определенного внешнего языка. Поскольку эти значения опираются на свернутые формы слов, говорящий должен далее найти соответствующую полную форму слова. Однако делает он это, вероятно, после создания грамматической схемы предложения, позволяющей отыскивать уже грамматически оформленные полные формы слов. За этими операциями следует нахождение послоговой двигательной программы высказывания и ее реализация, которая идет под контролем кинестетического и слухового анализаторов.

Данные афазии позволяют предположить, что описанный нами процесс представляет собой наиболее развернутый вариант порождения речи, который может сокращаться в зависимости от вида речи, от степени автоматизированности речевого материала. Так, односложные ответы в диалоге не требуют активного построения грамматической схемы, а используют схему, данную в вопросе. Стереотипные выражения не требуют различных видов контроля и грамматического структурирования.

Предложенная модель механизма порождения речи, построенная по данным анализа афазии, конечно, нуждается в проверке, уточнении, в дальнейшей разработке. С одной стороны, эта разработка может идти по пути изучения афазии. (Например, детальное психолингвистическое исследование динамической афазии может дать более подробные сведения о внутреннеречевой схеме высказывания и грамматическом структурировании).

С другой стороны, данные исследования афазии должны проверяться и подкрепляться другими данными, поскольку изучение афазии, помогая довольно точно уяснить состав звеньев речевого механизма, не говорит о динамике, о последовательности этих звеньев в процессах порождения и восприятия речи.

Несмотря на ограниченные возможности примененного метода, он оказался полезным. Сравнивая модель порождения речи по данным афазиологии с существующими моделями, можно отметить ее большую конкретность. Вcе это заставляет принять изучение афазических нарушений как один из методов психолингвистического изучения нормальной речевой деятельности.