Как решается языковый вопрос в Европе и почему нам это нужно знать
Русский «региональный» — как дырка от швейцарского сыра* Как решается языковый вопрос в Европе и почему нам это нужно знать ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА СЕГОДНЯ ДЛЯ УКРАИНЫ — ВОССТАНОВЛЕНИЕ СОБСТВЕННОГО КУЛЬТУРНОГО КОДА И ИНТЕГРАЦИЯ ЭТОГО КОДА В ЕВРОПЕЙСКУЮ СИСТЕМУ ЦЕННОСТЕЙ Поднимаясь по трапу швейцарского самолета линии Swissair, вы можете прочитать на борту название Швейцарии на четырех языками. Понятно: Schweiz — на немецком, Suisse — на французском, Svizzera — на итальянском. На трех государственных языках. Но также: Svizra. То есть на четвертом государственном языке.
Четвертый государственный язык Швейцарии — швейцарский рето-романский (или же романшский) язык. Это один из рето-романских языков, и на нем разговаривает 0,5% (ПОЛПРОЦЕНТА!) швейцарского населения в Ретской долине. Это приблизительно 36 тысяч человек. В сравнении: немецкоязычных швейцарцев — 63,9%, франкоязычных — 19,5%, италоязычных — 6,6%, остальных языков — 9,5%. В 15 г. до Христовой эры жителей Ретской долины завоевывали римляне. Население латинизировалось. Изолированность альпийских долин, в которых развивался этот язык, способствовала тому, что в трех долинах возникло целых пять диалектов, — это в то время, как в ареале не было ни одного экономического или культурного центра, который бы помогал культивированию местных говоров. Поскольку же из-за туризма и эмиграции язык чувствовал себя в опсности, был создан кодифицированный вариант романского языка («Rumantsch Grischun»; по-немецки «Bundner Romanisch»); в 2003 г. местная администрация решила постепенно перевести на романшский язык все материалы, касающиеся начальной школы. К этому следует прибавить важный аспект: фактически нет литературы на романшском языке, следовательно, функционирование и поддерживание его полностью зависит от культурной и экономической политики государств (Швейцария, Италия), где проживают романшцы.
Таким образом, в Швейцарии все четыре языка являются национальными, то есть государственными. Романшский язык стал государственным в 1938 г., а с конца 1990-х романшский также и официальный в отношениях Конфедерации с носителями этого языка. В швейцарских кантонах школьники обязательно должны учить с начальных классов язык кантона как первый и один из четырех национальных — как второй. Кроме того, все больше распространяется изучение английского. Немецкий, французский и итальянский языки являются ОБЯЗАТЕЛЬНЫМИ в парламенте, администрации и армии. Это означает, что вся официальная документация Швейцарии продуцируется всегда параллельно на трех языках — немецком, французском и итальянском, а по требованию — и на романшском. Романшский язык считается государственным только в ареале своего распространения. Однако от необходимости употребления романшского языка в соответствующем ареале освобождаются ТОЛЬКО иностранцы.
В Швейцарии отвечают на том языке, на котором обращается человек: на итальянском — следовательно, на итальянском, на французском — значит, на французском. Поскольку большинство немецкоязычное, то если собеседник не знает немецкого, его сразу спрашивают, на каком языке он желает разговаривать: на английском или на французском. Граждане страны, в которой больше одного государственного языка, генетически разомкнуты на освоение и на восприятие других языков. Одна моя итальянская коллега — швейцарская итальянка по происхождению: она свободно переходит с немецкого на французский, английский, итальянский, испанский, а также польский, русский, украинский... Да еще и извиняется, если иногда не подберет сразу какое-то украинское слово или не выговорит его правильно.
Подобно Швейцарии, и в Италии ладинский — другой вариант рето-романского языка — один из государственных, наряду с немецкий и словенским. Ладинцы живут на севере Италии, в провинции Трентино-Альто-Адидже. Всех итальянских ладинцев в нескольких долинах среди Доломитов — плюс-минус 30 тысяч. Относительно ладинского языка ведется целенаправленная политика его сохранения и поддержки. В 1975–1976 гг. возникли два (!) Института Ладинской культуры, которые обслуживают... долины: «Majon de Fascegn» для Валь (Долины) Фасса (в городке Виго ди Фасса) и «Micura de Ru» для Валь Гардена и Валь Бадиа (в городке Сан-Мартино ди Бадиа). С 1989 г. в администрации двух ладинских долин провинций Больцано в Альто-Адидже (где уже государственными языками, напомню, является итальянский и немецкий) ладинский язык обязателен; в 1993 г. его как обязательный ввели также в Валь ди Фасса. В провинции Тренто с 1993 г. он используется в детсадах и является обязательным в школах. Радио города Больцано ежедневно делает две передачи по 20–25 минут утром и вечером на ладинском языке.
Доктор Бернард Катомас [Cathomas] из швейцарской Ладинской лиги так формулирует семь обязательных задач для сохранения ладинского языка:
1. Этническая группа должна селиться на четко обозначенной территории.
2. Этническая группа имеет потребность в мощной экономической инфраструктуре, которая бы тормозила миграционные процессы. Ведь язык сохраняется при условии стабильного проживания населения.
3. Язык этнической группы должен использоваться во всех формах общественной жизни (семья, школа, церковь).
4. Ладинский как родной язык должен преподаваться не только в детсадах, но и на протяжении всего школьного цикла.
5. Язык меньшинства должен диспонировать всеми масс-медийными средствами (газеты, радио, телевидение), чтобы не раствориться в языке большинства.
6. Язык меньшинства имеет потребность в универсальной культуре, которая бы охватывала все формы человеческой жизнедеятельности и давала голос всем проявлениям жизни этнической группы.
7. Меньшинство нуждается в унитарном письменном языке, который бы использовался во всех ключевых секторах общественной жизни (администрация, школа).1
Это только несколько штрихов из той гигантской работы, которая осуществляется в Европе — в ЕС, но также и в странах, которые не являются членами ЕС, как Швейцария, но составляют часть европейской культуры. О европейской системе защиты языков национальных меньшинств можно было бы говорить также и на примере того, как решается проблема словенского и немецкого языков в Италии. Словенский — второй государственный язык, изучение которого обязательно в регионе с так называемым особым статусом, то есть где существует компактное присутствие этой национальности — Фриули-Венеция-Джулиа. Немецкий — второй государственный в Альто-Адидже: наряду с итальянским здесь обязательно используется немецкий, причем везде — в администрации, на дорожных и топографических знаках, вывесках магазинов, на официальных встречах. Можно привести и многочисленные примеры решения этих проблем в недавно интегрировавшихся в ЕС странах Восточной Европы, где вопрос меньшинств регулируется общими для членов ЕС — и довольно ригористическими — законами.
Однозначно то, что в Европе любое региональное дву- и/или трехязычие предусматривает три основных постулата: 1) каждый житель — не говоря уже о местных властях — соответствующих провинций страны ОБЯЗАН в одинаковой степени владеть обоими (государственным и региональным) языками; 2) все действующие документы (в первую очередь – политические, административные, правовые и тому подобное) имеют параллельный перевод на все имеющиеся в регионе языки; 3) со стороны государства осуществляется неуклонный надзор за соблюдением этих законов и защита (образовательная, информационная, правовая) пространства употребления этих языков. В синтезе: титульная нация всячески заботится о развитии языка и культуры своего меньшинства (или меньшинств), но ни при каких условиях не предусматривается случаев и/или ситуаций, где бы меньшинство могло позволить себе не знать язык титульной нации.
Вот потому европейский опыт свидетельствует, что вопрос второго (третьего, десятого) государственного, официального или регионального речи является одним из определяющих показателей общего уровня культуры и образования нации.
Таким образом, когда некоторые руководящие чины восточных и южных областей Украины, стремясь заполучить для русского языка статус «регионального» или даже «второго государственного», ссылаются при этом на Швейцарию (любимый пример!) или же вообще на европейское законодательство, то это выглядит приблизительно как приглашение какому-то симфоническому оркестру дать концерт в джунглях перед каннибалами. Известно, что бы произошло: скрипичные струны сгодились бы на чистку зубов.
Из долин, зажатых Альпами, видится МАЛЕНЬКИЙ МИР — мир тесный, густонаселенный, где много языков, культур, где есть проблемы меньшинств и миграций, где возникают каждый раз новые проблемы глобализации, проблемы встречи и столкновения культур, где нужно вырабатывать стратегию всеобщего освоения английского языка как средства международного общения, параллельно вырабатывая стратегию защиты и развития всех без исключения «больших» и «малых» языков европейского континента.
Из восточных областей Украины видится БО-О-ЛЬШОЙ МИР, в котором есть одна Россия. На периферии «русского мира» располагается микроскопический остальной мир, который подозревается в хронически «антироссийских» настроениях. США возглавляет крестовый поход против «Святой Руси», Западная Европа — враг исторический, Европа Восточная сплошь населена старинными и новыми «предателями» мифической «славянской нации». А все вместе вынашивают коварные планы «покорения», а потом, возможно, и «развала» России, — других — и значительно более приятных — дел у людей просто нет. Трагически мало друзей: ну, там Беларусь, Приднестровье, Абхазия с Осетией (Южной)... А дальше? Хотя, пойдя по второму кругу, можно обогатить этот список если не Ираном, то Венесуэлой.
Конечно, можно развлекаться, иронизируя над таким положением вещей. Но на самом деле на наших глазах разворачивается цивилизационная драма — драма добровольной утраты Россией своей европейской идентичности. И сегодня, как и столетие назад, для спасения своего имперского измерения Россия выбирает перманентно конфликтогенную стратегию. Страдают от этого соседние с нею народы. Но и сама Россия упрямо деформирует свою культурную модель, заставляя ее вращаться в пределах архаичной парадигмы.
Корни этой деформации уходят в специфику историко-культурного развития России как империи. В своей «политической булимии», говоря словами Нормана Дейвиса [Davies], Россия заглатывала народы, не давая им субъективной культурной перспективы в своем унификационном самодержавном, бюрократическом, полицейском континууме. Сначала Россия деконструировала и размывала идентичности этих народов. А потом эти народы размыли и деконструировали идентичность самой России.
Поэтому на запад от Московского княжества народы, которые вышли из российской орбиты на протяжении последних двух десятилетий, проблем с идентичностью не имеют. Речь идет о Польше или Болгарии, Эстонии или Румынии, Литве или Словении, деруссификация (и десоветизация) в этих странах (кроме Беларуси и — пока что — Сербии) означала, в первую очередь, восстановление собственного культурного кода и интеграцию этого кода в европейскую систему ценностей. Россия же оказалась один на один с бескрайним «Востоком» — в пределах своих политических границ и за их пределами. Сегодня легко произносится слово «империя» — и в позитивном, и в критическом ключе. На самом же деле политическая модель империи, являющаяся основой государственной идентичности России, сегодня стала препятствием для модернизации ее культурной идентичности. Это становится очевидным, если бросить даже беглый взгляд на варианты и инварианты формул сегодняшней российской идентичности. Кто она, современная Россия? «Русские» или «россияне»? Нация или народ? Народ или империя? А если империя, то какая, собственно? «Энергократическая империя» или «суверенная демократия»? «Скифско-Монгольская империя» или «Православная цивилизация», где «церковь, народ и власть — одно целое»? Когда же выясняется, что нелегко объяснить, как может быть единая церковь у православных, евреев, мусульман, протестантов вместе с шаманскими народами Сибири, то Россия предстает как противопоставленная Западу Евразия – «сакральное» геополитическое образование, Континент, «наша универсальная родина, наша святая земля, наше самое драгоценное имперское наследие», колыбель индоевропейских народов, да и вообще — не просто, а «ось мировой истории» и уникальная «необходимая симфония» вечного духовного авторитета и временной политической власти. Хоть святых из хаты выноси после такого густого дыма из евразийского паникадила. Когда же язык ломается на подобной абракадабре, на помощь приходит магическое заклинание: «русскость — это состояние души». А самые исчерпывающие, конечно — и самые близкие к реальному положению вещей — лаконичные формулы типа: «Что такое Россия, если не армия и русский язык?»...
Российские политтехнологи, гастролирующие на украинских выборах, ведут себя как традиционные колонизаторы: за горсть стеклянных бус покупают у дикарей золото. Иными словами – «продают» совковой части восточной и южной Украины советско-великодержавную идеологию, «покупая» у них голоса против демократического крыла украинского политикума. Более умные же из них у себя дома признают и анализируют катастрофическое положение с определением современной идентичности России.
Довольно интересно, например, прочитать следующие рефлексии: «Есть трудность быть русским. Говорить по-русски, даже зваться русским — трудно, и эта трудность все нарастает, громоздится на повседневные, и невозможно жить, не именуя и самому при этом не именуясь. Крушение СССР, утянув в Лету «советское», не вернуло русскому его прежних прав. В этом имени сегодня звучит не столько идентичность, сколько забота об идентичности. [...] Мы не столько русский народ, сколько вид, потерявший имя [...]. Безъязыкое и безымянное государство ведет в своих пределах войну. [...] То последний оставшийся, темный путь в безграничьи, в скудных землях, не смеющих соотнестись на собственном языке с собственным прошлым. В жалком человеке, избегающем солидарности даже на речевом уровне — русскоязычном уроде (курсив мой. — О. П.) в массе нерусскоязычных россиян. Мы можем потерять свою страну [...]. Имея дело с опустошенным собственным именем, словом-чучелом, [...] уже не нужна школа, не нужна и книга, написанная по-русски. Русская варваризация этих дней — смывает имена. Она смывает и прошлое [...] Этнические манипуляции (включая историю с «внутрисоюзной суверенной Россией») окончательно политизировали русское имя, сделав его просто непригодным для глубинного личного исповедования. [...] Русское обезлюдело. [...] Живем сегодня мы мелко, гнусно и мизерно, гнусностью отличаясь от соседей по глобусу. — «Величие»..! Глянь-ка на русского на стамбульском базаре: турецкоподданные в сравнении смотрятся викторианскими денди. [...] Мы накануне незамечаемого нами, страшного сдвига: потери заинтересованности со стороны последнего интересанта: цивилизации Запада. Не веря своим глазам, чувствуем, как по кирпичику подрастает Стена — предел, у которого пожизненно суждено копошится нашим детям. [...] Русский человек почти уже смыт, и кто хочет, может тешиться его сменой на «россиянина» — статистическую неопределенность, внутри которой спрятан условный «русский», противопоставленный всем и всему на свете. Для него кончилось время русской истории, и сломан ее анкерный механизм — зубчатка необратимостей. Время ушло, его носят в чужих ландшафтах иные силы, он может раствориться в любую минуту. [...] Русское следует воссоздать, хотя бы как вопрос, временный протез выживания».
Это жесткая и даже в чем-то отчаянная констатация 1) трагической утраты Россией своей идентичности; 2) варваризации российского пространства; 3) обреченности России на «мизерное» бытие у порога цивилизованного мира. Особенно же трогает формула — «русскоязычный урод». Если борцы за русский язык в Украине до сих пор не знали, кто они такие, то теперь могут с удовольствием узнать, кем они выглядят в глазах кремлевских электоральных менеджеров. Поскольку вышеприведенная развесистая цитата — это мысли Глеба Павловского: неузнаваемый текст по сравнению с высказываниями этого автора в Украине времен оранжевой революции.
Стоит, однако, не поддаться искушению едко прокомментировать эти мысли, — ведь кризис российской идентичности может стать детонатором новых трагедий, и не только для России.
Вы верите, что всего за несколько часов можно понять, как поставить правильное произношение, не изучая долго и нудно теоретическую фонетику, а всего-лишь поймав "фокус" языка?
Вы верите, что за несколько часов можно понять всю систему английских времен, которую безуспешно учат годами в школе, институте или на курсах?
Вы верите, что вместо скучных учебников можно заниматься по Вашим любимым фильмам и сериалам, испытывая при этом восторг и наслаждение от занятий английским?
Мы не только верим, а и твердо убеждены, так как уже сотни людей прошли по этому пути и поделились с нами своми успехами и достижениями!
И мы верим в Вас, потому что Вы легко научились говорить на языке, который на порядок сложнее английского!
Поэтому более простым и логичным английским Вы овладеете гораздо быстрее и легче! Конечно,если будете делать это правильно, естественным путем - моделируя носителей языка. Руководствуясь при этом не громоздкими правилами, а простыми и понятными визуальными моделями!
Получите бесплатно материалы - подпишитесь на рассылку!
Получите результат немедленно - приступайте к занятиям прямо сейчас!
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Главная страница 
Русский «региональный» — как дырка от швейцарского сыра*
