В 1850 году епископ Иннокентий возводится в сан архиепископа, а два года спустя к его епархии присоединяется Якутский край с 200 тысячами обитателей. Известный русский писатель И.А. Гончаров, по завершении кругосветного путешествия на фрегате «Паллада», в сентябре–октябре 1854 года находился в Якутске, где лично познакомился со святителем Иннокентием и был свидетелем его неустанных переводческих и архипастырских трудов. «Теперь он, то есть преосвященный Иннокентий, подвизается здесь на более обширном поприще, начальствуя паствой двухсот тысяч якутов, несколько тысяч тунгусов и других племен, раскиданных на пространстве тысяч трех верст в длину и в ширину области. Под его руководством перелагается евангельское слово на их скудное, не имеющее права гражданства между нашими языками наречие. Я случайно был в комитете, который собирается в тишине архипастырской кельи, занимаясь переводом Евангелия. Все духовные лица здесь знают якутский язык. Перевод вчерне уже окончен. Когда я был в комитете, там занимались окончательным пересмотром Евангелия от Матфея. Сличались греческий, славянский и русский тексты с переводом на якутский язык. Каждое слово и выражение строго взвешивалось и поверялось всеми членами. Один из миссионеров, именно священник Хитров, занимается, между прочим, составлением грамматики якутского языка для руководства при обучении якутов грамоте. Она уже окончена. Вы видите, какое дело замышляется здесь»[1]. И.А. Гончаров отзывался о святителе Иннокентии как о приветливом, общительном человеке, отличавшемся высоким трудолюбием, знавшем и любившем свой край, заботившемся о просвещении его жителей. В письме к Е.П. и Н.А. Майковым от 13 января 1855 года И.А. Гончаров восторженно писал: «Здесь есть величавые, колоссальные патриоты. В Якутске, например, преосвященный Иннокентий: как бы хотелось мне познакомить вас с ним. Тут бы увидели русские черты лица, русский склад ума и русскую коренную, но живую речь. Он очень умен, знает много и не подавлен схоластикою, как многие наши духовные, а все потому, что кончил ученье не в академии, а в Иркутске, и потом прямо пошел учить и религии, и жизни алеутов, колош, а теперь учит якутов. Вот он-то патриот. Мы с ним читывали газеты, и он трепещет, как юноша, при каждой счастливой вести о наших победах»[2].
В 1857 году переводческий комитет, трудившийся под руководством владыки Иннокентия в Якутске, закончил свою деятельность. Под его редакцией вышли переводы на якутский язык всех книг Нового Завета (кроме Апокалипсиса); из Ветхого Завета были переведены книги Бытия и Псалтирь; из богослужебных книг – Служебник, Требник, Каноник, Часослов. К лету 1859 года в Московской синодальной типографии были изданы все эти переводы. 19 июля 1859 года святитель Иннокентий совершил первое богослужение на якутском языке.
Владыка Иннокентий горячо любил свой край. В письме к генерал-губернатору М.С. Корсакову от 18 ноября 1869 года он писал: «Бога ради, если будет зависеть от Вас – живите в Сибири. Лучшего места теперь не найти; конечно, и там есть свои неприятности, но это малина в сравнении с здешними, особенно будущими»[3].
Епископский дом в Уналаске, построен в 1882 г.
Тяжело переживал владыка нерачительное использование природных богатств края. Он составил правила пушного промысла и настойчиво следил за их выполнением в пределах действия Русско-Американской промысловой компании. Нередко это вызывало недовольство со стороны чиновников компании. Так, председатель правления Северо-Американской компании генерал Политковский в письме к генерал-губернатору Н.Н. Муравьеву от 11 февраля 1852 года писал: «Не знаю, какого мнения Вы о преосвященном Иннокентии, но по делам нашим он, при натуральном уме и большой привычке к краю, увлекается часто ложными понятиями о своих обязанностях и при том весьма упорно иногда защищает интересы свои и своих подчиненных без всякого правильного основания. К тому же мне очень хорошо известно, что он очень не любит компанию и позволяет себе о ней весьма неправильные и резкие суждения. Душевно был бы я рад, если бы архиерейскую кафедру перенесли из колонии куда угодно, компания избавилась бы от многих неприятностей и столкновений, которые встречаются теперь от противодействия духовной власти, весьма расширившей свое влияние. Для колоний достаточно иметь благочинного, а архиерея нам совсем не нужно; чем он умнее, тем труднее ему уживаться с главными правителями и быть некоторым образом в подчиненности местной власти. Этот предмет… будет вечным камнем преткновения для обоюдного согласия и гармонии обеих властей»[4]. Однако император Николай I с особенной похвалой отозвался о владыке Иннокентии, добавив, что «он незаменим в этом крае, что все его действия исполнены усердия к пользе Церкви и Отечества»[5].
В 1853 году началась Крымская война. Противники, сосредоточив главный удар в Крыму, начали военные действия и в других местах. На Белом море английские корабли бомбили Соловецкий монастырь, инокам которого пришлось держать оборону. Не были оставлены в покое и русские территории на Дальнем Востоке. Местное население, спасаясь от канонады и грабежа вражеского десанта, бежало в леса. Архиепископ Иннокентий прибыл туда, рискуя жизнью, чтобы поддержать пострадавшую паству. Однажды во время совершения в аянской церкви молебна с коленопреклонением о даровании победы над неприятелем, туда ворвались с шумом и криком английские офицеры. Невозмутимое спокойствие владыки и его благоговейное выражение лица поразили англичан и заставили их смолкнуть и смиренно выждать конец его службы. Владыка Иннокентий вспоминал: «Если бы знали англичане, о чем я молился тогда, то, наверное бы, тут же растерзали меня». После молебна англичане подошли к владыке и объявили ему, что по долгу службы должны будут взять его в плен. Владыка, засмеявшись, ответил им, что он им ни на что не нужен, что он человек не военный, следовательно, пользы от него им никакой не будет, а напротив, причинят себе только убыток. Владыка пригласил их к себе в дом, угостил чаем, долго беседовал с ними через переводчика и убедил их как оставить его в покое, так и освободить из плена привезенного ими священника Махова. На другой день, после вечерни, они опять пришли к владыке и с радостью передали ему, что генерал их освобождает пленников.
Гарнизон Петропавловска-Камчатского под командованием генерала Василия Степановича Завойко 18–24 августа 1854 года отразил нападение англо-французской эскадры, разбив высаженный ею десант. Когда обсуждалась кандидатура на пост военного губернатора Камчатки, владыка Иннокентий говорил: «За Завойко я постою обеими руками, всем телом и всею душою». Все защитники города свидетельствовали, что порт устоял не усилиями человеческими, но милостью Божией. Владыка Иннокентий отправил восторженное приветствие генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьеву по поводу одержанной победы: «С искреннею величайшею радостью честь имею поздравить Вас с дивною, славною и нечаемою победою над сильнейшим врагом, напавшим на нашу Камчатку. Прежде всего слава и благодарение Господу Богу, даровавшему силу и крепость нашим камчатским героям и благословляющему все наши благие намерения и начинания! Кто теперь не видит, что если бы Вы не сплыли и не сплавили с собою по Амуру хлеб и людей, то теперь в Петропавловске были бы только головни и пепел. И потому не знаешь, чему более радоваться? Открытию ли Амура, столь благовременному, или спасению Камчатки, так ясно доказавшему пользу открытия Амура? Затем честь и слава Вам как главному виновнику всего этого…»[6]. 26 октября 1854 года владыка Иннокентий распорядился, чтобы впредь каждое 24 августа в Петропавловске-Камчатском проводился крестный ход по местам боев.
18 марта 1856 года был подписан Парижский мирный договор. В письме к Николаю Дмитриевичу Свербееву, старшему чиновнику особых поручений по дипломатической части при генерал-губернаторе Н.Н. Муравьеве, от 25 августа 1856 года владыка писал об этом событии: «Я встретил Пасху с особенною радостью, более же всего меня порадовал и радует мир. Слава в вышних Богу! Миром сим Он благоволит смирить нашу гордость. Мы слишком замыкались и задрали голову, а в случае успеха в нынешней войне мы бы так заломили себе головы, что не только под ногами своими, но и рук своих не видели бы – и следовательно, как раз бухнули бы в яму. А теперь nolens volens (хочешь не хочешь) надобно потупить голову – а это заставит нас рассмотреть, что у нас под ногами и на ногах и куда мы идем».
Несомненна историческая заслуга святителя Иннокентия в освоении Уссурийского края. Как человек, преданный своей Родине и близко принимавший к сердцу ее интересы, архиепископ Иннокентий проявил большую заботу о благоприятном для России разрешении Амурского вопроса. Для этого он сам совершил путешествие по Амуру и оставил подробную записку «Нечто об Амуре», в которой, на основании личных наблюдений и опросов, решает вопрос о необходимости Амура для России: «Воображая, что может быть со временем на Амуре, и в то же время зная, что есть люди, которые явно не хотят и даже противодействуют Амурскому делу, невольно приходишь к мысли – ужели эти люди превозмогут!.. А если так, то, конечно, так угодно Богу; а что Ему угодно, то и полезно, следовательно, надобно покориться. Видно, не пришло еще время владеть нам Амуром… или, видно, не нам владеть им. Но со всею вероятностью можно сказать, что лишь только мы оставим Амур (а мы должны будем оставить его, если китайцы не дозволят нам селиться на нем и плавать с большими ограничениями), то или американцы, или англичане немедленно завладеют им и уже не будут так вежливы с соседями нашими; они как раз и самим айгунцам покажут место за горами (лежащими вдали от берегов Амура), а потом, пожалуй, и подалее… но да будет во всем воля Бога Вседержителя».
В марте 1854 года в Иркутск приехали трое преосвященных: архиепископ Нил (Исакович; † 1874) – с 1853 года переведенный в Ярославль, а ранее был епископом Иркутским, Нерчинским и Якутским; Афанасий (Соколов; † 1868) – вновь назначенный архиепископ Иркутский и Иннокентий, архиепископ Камчатский и Якутский, которые встретились на совещании у генерал-губернатора по вопросу присоединения Амурской области к Российской империи. «Какое это было великое торжество: сослужение на заутрени Светлого Христова Воскресения трех архиепископов в отдаленном губернском городе; Святое Евангелие было читано на 11 языках, в том числе на алеутском, бурятском и якутском. На торжественном обеде у иркутского головы Петра Осиповича Катышевцева преосвященный Нил заметил: “Вот, мы трое сидим рука об руку, а представляем собою три части света: я – Европу, преосвященный Афанасий – Азию и преосвященный Иннокентий – Америку»[7].
9 мая 1858 года владыка Иннокентий вместе с генерал-губернатором Н.Н. Муравьевым прибыли в Усть-Зейскую станицу и заложили храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. По обоюдному согласию святителя Иннокентия и Н.Н. Муравьева, город, который стал центром всего Приамурья, был назван Благовещенском – в память того далекого храма в Иркутске, где начинал свое служение владыка Иннокентий. Н.Н. Муравьев отправился в пограничный китайский город Айгун, где в ходе дипломатических переговоров был заключен исторический Айгунский договор, подтверждавший права русских на все течение Амура и Уссурийский край. Айгунский договор создал благоприятные условия для дальнейшего просвещения Приамурья. При непосредственном участии Н.Н. Муравьева и русского комиссара в Китае вице-адмирала графа Е.В. Путятина, с Китаем было заключено соглашение, по которому всем христианским миссионерам предоставлялась там полная свобода евангельской проповеди. За заслуги в деле присоединения Амурского края к России Н.Н. Муравьев получил титул графа Амурского. Огромная епархия владыки стала еще больше. С 1859 года кафедра владыки Иннокентия стала размещаться в Благовещенске. Владыка Иннокентий продолжал проповедовать, создавать новые миссии, открывать школы. Управлять такой обширной территорией одному владыке было трудно, и в 1858 году в Якутске и на Ситхе были созданы викариатства. В 1859 году архимандрит Петр (Екатериновский), последний ректор семинарии на Аляске, стал епископом Новоархангельским, викарием архиепископа Иннокентия.
Состояние здоровья владыки Иннокентия стало ухудшаться. Возраст, болезни, слабеющее зрение вынуждали его подать прошение об уходе на покой. Но просьба его не была удовлетворена.
С губернатором Н.Н. Муравьевым владыку Иннокентия связывала многолетняя дружба. В книге «Фрегат “Паллада”» И.А. Гончаров писал: «Направляясь в архиерейский дом, губернатор восторженно говорил: “А что за душа! Что за характер! – хвалил его губернатор, когда мы ехали к нему. – Вы только представьте себе, что он сотворил в наших американских колониях” “Именно сотворил, – повторил он с ударением. – А нашу Якутскую область он, представьте, искрестил вдоль и поперек. Где только он не был!.. На Алеутских островах жил с алеутами, учил их и молиться и жить по-человечески, есть не одну рыбу да белок, а с хлебом. Теперь, как его сделали архиереем, он еще учительствует между двухсот тысяч якутов… Он верхом первый открыл вместо Охотска Аян – более удобный пункт для переезда через прежнее Семигорье”»[8].
Святитель Иннокентий имеет самое непосредственное отношение к образованию Японской Православной Церкви. В 1860 году произошла встреча владыки Иннокентия с иеромонахом Николаем (Касаткиным; † 1912), будущим архиепископом Японским. Иеромонах Николай был назначен настоятелем в русский консульский храм в Хакодате, в Японию. Добираться к месту своего назначения ему пришлось через Сибирь. В Николаевске-на-Амуре отец Николай вынужден был зимовать. Для молодого иеромонаха это было настоящей миссионерской школой, практическим «курсом наук». Однажды владыка Иннокентий спросил у отца Николая: «А есть ли у тебя ряса-то хорошая?» «Конечно, есть», – был ответ. Однако владыке академическая ряса не понравилась: «Поедешь туда, все будут смотреть, какой-де он, что у них за священники? Нужно сразу внушить им уважение. Покупай бархат». Бархат был куплен. Владыка вооружился ножницами и выкроил рясу для отца Николая: «Вот так-то лучше будет. А есть ли крест?» Креста еще не было: он дожидался отца Николая в Хакодате. «Ну, возьми хоть вот этот, – сказал владыка, надевая на шею отца Николая бронзовый крест, полученный за Севастопольскую кампанию. – Оно хоть и не совсем по форме, да все-таки крест, а без него являться к японцам не годится. Да и не одни японцы, и европейцы будут смотреть». В январе 1870 года Святейший Синод своим определением постановил: «Образовать для проповеди слова Божия между японскими язычниками особую Российскую духовную миссию, состоящую из начальника, трех сотрудников-миссионеров (иеромонахов) и причетника». Отец Николай был возведен в сан архимандрита и назначен начальником миссии. За несколько месяцев до кончины митрополит Иннокентий ходатайствовал в Святейшем Синоде об учреждении Японской кафедры.
В 1867 году Аляска была продана Соединенным Штатам, что не могло не вызвать глубоких чувств у владыки Иннокентия. В письме к обер-прокурору Святейшего Синода графу Д.А. Толстому от 5 декабря 1867 года он писал: «До меня дошел из Москвы слух, будто я в письме кому-то выразил свое большое неудовольствие относительно продажи наших колоний в Северной Америке американцам. Это совершенно неверно. Напротив, я усматриваю в этом событии один из промыслительных путей, посредством которых Православие сможет проникнуть в Соединенные Штаты, где оно уже стало привлекать к себе серьезное внимание. Если меня спросили бы, я посоветовал бы предпринять следующие меры:
а) не следует упразднять американскую епископию;
б) место пребывания епископа должно быть перемещено из Ново-Архангельска в Сан-Франциско;
в) нынешний епископ и все новоархангельское духовенство, за исключением одного чтеца, должны быть возвращены в Россию. В Америку должен быть назначен новый епископ, знающий английский язык. Его сотрудниками должны быть назначены люди, также знающие английский язык;
г) епископу должно быть дозволено нанимать еще сотрудников, а также поставлять во священство американских граждан, обратившихся в Православие;
д) епископу и духовенству всех приходов должно быть дано дозволение совершать Божественную литургию и другие церковные службы на английском языке. Совершенно очевидно, что с этой целью богослужебные книги должны быть переведены на английский;
е) предметы во вновь открываемых школах для подготовки миссионеров и священнослужителей в Сан-Франциско должны преподаваться на английском, а не на русском языке, который рано или поздно будет вытеснен английским»[9].
30 декабря 1866 года в письме к своему ближайшему помощнику протоиерею Димитрию Хитрову, в ответ на пожелание долгоденствия, владыка пишет: «Только Филареты и подобные ему, то есть люди всегда мыслящие, могут жить долго, в полном сознании себя и всего. А нашему брату довольно и 75, и то дай Бог, а там будет senex bis puer (старик вдвойне дитя)»[10]. Приближающийся 1867 год вызывал у владыки необъяснимую тревогу, о чем он неоднократно писал отцу Димитрию Хитрову: «Вы, верно, помните, что я давно уже говорил Вам, что [18]67 год для меня что-то страшен. Да собралось три семерки: 27-й год в епископстве, 70-й год от роду и 1867 год: а 67-го я опасался и не знаю, что будет ныне в [18]67: если переживу, то проживу, быть может, и еще несколько лет, хотя и слепым. Но куда мне ехать доживать?»[11].
Это предчувствие сбылось для владыки самым неожиданным образом. 19 ноября 1867 года в Москве скончался митрополит Московский и Коломенский Филарет. Святитель Иннокентий тяжело пережил потерю близкого дорогого своего учителя и покровителя и Промыслом Божиим стал его преемником.
5 января 1868 года архиепископ Иннокентий был назначен митрополитом Московским и Коломенским. 25 мая 1868 года колокольный звон, огласивший всю Москву, возвестил о прибытии в столицу нового архипастыря. 26 мая 1868 года высокопреосвященнейший Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский, торжественно вступил в древний Успенский собор Московского Кремля. Отвечая на приветствия, митрополит Иннокентий говорил: «… кто я, дерзающий восприять и слово, и власть моих предшественников? Ученик отдаленнейшего времени, отдаленнейшего края и в еще более отдаленной стране проведший более половины своей жизни; не более как смиренный делатель малой нивы Христовой, учитель младенцев и младенчествующих в вере»[12].
Неутешительное положение дел застал владыка на новой своей кафедре. «По всем частям какой разлад; все недовольны, все жалуются; а дела не поправляются. Народ, по крайней мере около Москвы, беднеет… Подати собираются усилием; отбирают последнюю лошадь и корову. В Москве праздного народу увеличивается день ото дня; конечно, и в Питере тоже. Нищета умножается… Что будет далее, даже чрез 5–10 лет? Никто не скажет! А доброго не будет, потому что там, где много молодых образованных и нищих людей, которым терять нечего, – там трудно соблюдать и соблюсти навсегда добрый порядок…», – писал святитель[13].
Много внимания митрополит Иннокентий уделял благотворительности, создавая приюты для престарелых и сирот. Его любимым делом было создание и расширение Православного миссионерского общества, председателем которого он был в течение девяти лет. 21 ноября 1869 года был утвержден устав общества. А, благодаря неослабным усилиям святителя Иннокентия, 4 ноября 1869 года была учреждена самостоятельная Якутская епархия.
Преподаватель Московской духовной семинарии Н.П. Розанов вспоминал о владыке Иннокентии: «Новый митрополит, сам вышедший из рядов приходского духовенства, умел понимать нужды последнего и по своему благодушию не хотел ставить “всякое лыко в строку”, снисходя к человеческим ошибкам и слабостям. Он не требовал от духовенства абсолютного молчания, когда сам говорил, и охотно вступал с духовными лицами в разговоры, даже иногда шутил. Поклонов земных от духовенства он не хотел принимать, и я помню, как на первом его служении в Чудовом монастыре (это было в 1868 году) он, войдя в церковь и облачившись, быстро пошел к алтарю и чуть не отдавил пальцы диаконам, которые, кончив его облачать, бросились перед ним в землю: видимо, последнее его неприятно поразило, он сморщился, и после уже никто не кланялся ему до земли, как бывало Филарету. На подворье Троицком, где он жил, также повеяло новым духом, потому что у Иннокентия постоянно пребывали его внучата со своим отцом и выбегали встречать приезжавших на подворье просителей, вызывая “дедушку” из его кабинета»[14].
Все годы, которые владыка Иннокентий возглавлял Московскую кафедру, ближайшим помощником был его родной сын, протоиерей Гавриил Вениаминов, клирик московского Новодевичьего монастыря. Святитель Иннокентий в последние годы жизни почти ослеп и нуждался в посторонней помощи. Отец Гавриил разбирал почту владыки и под его диктовку писал ответы. В письме к епископу Якутскому и Вилюйскому Дионисию (Хитрову; † 1896) от 10 августа 1878 года отец Гавриил писал: «В настоящее лето архипастырь и отец наш жил на своей даче Черкизово (которая принадлежала еще святителю Алексию, а от него перешла в кафедральный Чудов монастырь), более всех предшествовавших годов гулял часто и долго. А это видимо укрепило его силы и явно располагало к спокойствию и благодушию. Служит он почти каждое воскресенье, а в большие праздники неотложно. Делами занимается, как и прежде. Эх! Если бы не глаза, уже почти ничего не видящие, просто бы орел. Но да буди воля Божия»[15].
31 марта 1879 года святитель Иннокентий преставился ко Господу. Была Великая суббота. В день Своего собственного упокоения Господь даровал его и Своему верному и неутомимому служителю. Погребен святитель Иннокентий был в древнем Свято-Духовском храме Троице-Сергиевой лавры рядом с его покровителем святителем Филаретом (Дроздовым) и преподобным Максимом Греком – великим просветителем XVI столетия.
6 октября 1977 года Русская Православная Церковь (в ответ на просьбу Священного Синода Православной Церкви в Америке от 8 мая 1974 года) причислила к лику святых Иннокентия (Вениаминова) как великого миссионера, апостола Америки и Сибири и митрополита Московского и Коломенского. Празднование его памяти установлено дважды в год: 31 марта / 13 апреля – в день его блаженной кончины и 23 сентября / 6 октября – в день его прославления.
10 октября 1994 года в Троице-Сергиевой лавре были обретены мощи святителя Иннокентия. В летнее время года мощи святителя Иннокентия для поклонения находятся в Успенском соборе лавры, а в зимнее время переносятся в Трапезный храм лавры.
В 1997 году по всей стране проходили юбилейные празднования по случаю 200-летия со дня рождения святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского. Русской Православной Церковью был учрежден орден святителя Иннокентия трех степеней и медаль, которыми награждаются лица за миссионерское и просветительское служение. В 1997 году в Благовещенске был установлен памятник святителю Иннокентию как одному из основателей города.
Замечательный проповедник, святитель Иннокентий, напутствуя своего сына протоиерея Гавриила на миссионерское служение на Дальний Восток, говорил: «Иди на великое дело, указанное тебе Богом, но смотри, не охладевай сердцем в делании нивы Христовой. Умирай на ней и не озирайся вспять до тех пор, пока не исполнишь возложенной на тебя обязанности». Этот завет святитель Иннокентий выполнил сам и этому учит всех, кто идет за ним путем церковного служения.
Вы верите, что всего за несколько часов можно понять, как поставить правильное произношение, не изучая долго и нудно теоретическую фонетику, а всего-лишь поймав "фокус" языка?
Вы верите, что за несколько часов можно понять всю систему английских времен, которую безуспешно учат годами в школе, институте или на курсах?
Вы верите, что вместо скучных учебников можно заниматься по Вашим любимым фильмам и сериалам, испытывая при этом восторг и наслаждение от занятий английским?
Мы не только верим, а и твердо убеждены, так как уже сотни людей прошли по этому пути и поделились с нами своми успехами и достижениями!
И мы верим в Вас, потому что Вы легко научились говорить на языке, который на порядок сложнее английского!
Поэтому более простым и логичным английским Вы овладеете гораздо быстрее и легче! Конечно,если будете делать это правильно, естественным путем - моделируя носителей языка. Руководствуясь при этом не громоздкими правилами, а простыми и понятными визуальными моделями!
Получите бесплатно материалы - подпишитесь на рассылку!
Получите результат немедленно - приступайте к занятиям прямо сейчас!
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Главная страница 
В 1850 году епископ Иннокентий возводится в сан архиепископа, а два года спустя к его епархии присоединяется Якутский край с 200 тысячами обитателей. Известный русский писатель И.А. Гончаров, по завершении кругосветного путешествия на фрегате «Паллада», в сентябре–октябре 1854 года находился в Якутске, где лично познакомился со святителем Иннокентием и был свидетелем его неустанных переводческих и архипастырских трудов. «Теперь он, то есть преосвященный Иннокентий, подвизается здесь на более обширном поприще, начальствуя паствой двухсот тысяч якутов, несколько тысяч тунгусов и других племен, раскиданных на пространстве тысяч трех верст в длину и в ширину области. Под его руководством перелагается евангельское слово на их скудное, не имеющее права гражданства между нашими языками наречие. Я случайно был в комитете, который собирается в тишине архипастырской кельи, занимаясь переводом Евангелия. Все духовные лица здесь знают якутский язык. Перевод вчерне уже окончен. Когда я был в комитете, там занимались окончательным пересмотром Евангелия от Матфея. Сличались греческий, славянский и русский тексты с переводом на якутский язык. Каждое слово и выражение строго взвешивалось и поверялось всеми членами. Один из миссионеров, именно священник Хитров, занимается, между прочим, составлением грамматики якутского языка для руководства при обучении якутов грамоте. Она уже окончена. Вы видите, какое дело замышляется здесь»[1]. И.А. Гончаров отзывался о святителе Иннокентии как о приветливом, общительном человеке, отличавшемся высоким трудолюбием, знавшем и любившем свой край, заботившемся о просвещении его жителей. В письме к Е.П. и Н.А. Майковым от 13 января 1855 года И.А. Гончаров восторженно писал: «Здесь есть величавые, колоссальные патриоты. В Якутске, например, преосвященный Иннокентий: как бы хотелось мне познакомить вас с ним. Тут бы увидели русские черты лица, русский склад ума и русскую коренную, но живую речь. Он очень умен, знает много и не подавлен схоластикою, как многие наши духовные, а все потому, что кончил ученье не в академии, а в Иркутске, и потом прямо пошел учить и религии, и жизни алеутов, колош, а теперь учит якутов. Вот он-то патриот. Мы с ним читывали газеты, и он трепещет, как юноша, при каждой счастливой вести о наших победах»[2].
