Автор: Клод Пирон
Перевод с Эсперанто: программа REP
Редактирование русского перевода: Николай Михайленко

Весь мир страдает афазией?

Лекция (с незначительными изменениями), прочитанная во время Международной Весенней Недели в Бонне 3-го апреля 2007-го года, и во время Дня SES в Женеве 28-го того же месяца и года.

Почему я заинтересовался афазией

Я хочу сразу объяснить, почему я заинтересовался афазией в связи с проблемой мирового языка и Эсперанто. Афазия - болезнь, и вместо этого специального термина можно было бы произносить "безъязыковость" Болезнь состоит в том, что человек, который раньше говорил, вдруг утрачивает способность гладко, нормально выражать свои мысли и чувства. В некоторых случаях происходит полная потеря речи, в других - только частичная. Я расскажу о причинах и симптомах чуть позже. Сейчас я хочу объяснить вам, какое отношение всё это имеет к эсперантистам.

Как вы знаете, я психолог и психотерапевт. Одно из дел, которым я профессионально занимаюсь - приём людей, главным образом молодых, которые работают или начинают работать в той или другой области психологии, и помощь им в выполнении их профессиональных обязанностей. Называется это контролем или приглядом; фактически речь идёт о помощи опытного специалиста неопытному путём повторного рассмотрения того, как пока ещё не очень опытный специалист трактовал тот или иной случай. Конкретно, дело выглядит так. Человек посещает меня один или два раза еженедельно и описывает, как он или она рассмотрел(а) конкретный случай или несколько случаев, в зависимости от нашей договорённости. Цель этого мероприятия тройная.

Во-первых, слушая, что коллеги - обычно молодые коллеги - рассказывают о персоне, которую они изучают, я могу помочь им лучше разобраться в данном случае. Фактически, даже если я буду просто молчать, их понимание возрастёт, потому что рассказывая о том, что произошло, они начитают лучше видеть суть дела. Необходимость выразить случившееся при помощи слов помогает лучше его понять. Кроме того, поскольку у меня есть многолетний опыт работы с подобными случаями, я часто замечаю нечто, на что молодой психолог не обращает внимания, или из-чего она или он делает неверный вывод, или я замечаю, что он или она проглядели необходимость осведомиться о том или другом пункте для выяснения всей картины происшедшего и т.д. Часто, также, я понимаю дело, которое не понимают те, кто слишком близок к пациенту. Чтобы получить хорошее представление о объёмном, запутанном деле, вам необходимо смотреть на него с некоторого расстояния.

Второе преимущество этого мероприятия в том, что если вы находитесь на передовой и у вас нет времени на долгие размышления, вы должны реагировать очень быстро, и весьма полезно позднее в спокойной обстановке снова обдумывать всё дело и рассказать кому-то другому, что случилось, чтобы обнаружить возможные ошибки и подумать о более действенном способе реагировать. Фактически, хотя многие люди не знают вообще, что существует приём пересказа психологической работы более опытному коллеге, именно он фактически главный источник понимания того, что надо или возможно предпринять. При помощи консультации у более опытного коллеги молодые постигают профессию. Главным образом, они изучают сами себя. Они неожиданно открывают, что собственный комплекс, собственная проблема, собственная характерная черта играют роль в том, как трактуется случай, и порой этот фактор портит работу. И это самопознание является важной частью работы психолога и в особенности психотерапевта. Например, если вы не заметили, что вы говорите с пациентом в значительной мере для того чтобы произвести на него впечатление и чтобы понравиться ему, а не для того, чтобы реально помочь ему достичь психически более здоровой жизни, многое в ваших словах и в вашем поведении будет неправильно воздействовать на пациента. А чтобы вы заметили недостатки в вашей работе, необходимо, чтобы кто-то другой обратил на них внимание и объяснил вам, поскольку человек вообще не склонен замечать собственные недостатки, и у человеческой психики имеются весьма действенные тактики и стратегии чтобы не видеть того, чего человек видеть не хочет.

В-третьих, этот рассказ о том, что происходит между пациентом и "психика-истом", очень часто полезен, поскольку величина ответственности, серьёзность случая, важность концентрации, необходимой чтобы помочь жестоко страдающему человеку или человеку в казалось бы безвыходной ситуации, вызывает подавленность или другие нежелательные состояния, от которых можно отчасти освободиться, обсуждая дело с понятливым, компетентным, более опытным коллегой. Молодой психолог чувствует себя менее одиноким. Хорошо, что есть некто, кто помогает, поддерживает, советует и это важно для сохранения собственного психического равновесия, когда постоянно возникают трудные ситуации с большой ответственностью.

В числе коллег, для которых я играю эту роль, ходит ко мне, кажется, уже как год, молодой терапевт речи. Точнее терапевка, барышня, фактически. Она работает с пациентами, которые имеют проблемы с самовыражением. Это могут быть дети, которые, из-за оплошности при родах, получили мозговую травму, и которые никогда не будет говорить, но которых можно научить выражать себя иначе, чем устно; это могут быть люди, перенесшие кровоизлияние в мозг, которые теперь парализованы и утратили дар речи частично или полностью, а могут быть люди с любыми проблемами, связанные со способностью хорошо говорить.

Фактически, она работает в двух учреждениях, одно для детей, а другое для взрослых, которые имеют проблемы со здоровьем, причина которых в работе мозга.

О техниках, которые созданы, чтобы помочь людям заговорить, я знаю не много. Не для этого я ей нужен. Она отлично, до самого основания знает свою область, в то время, как я имею о ней только минимальные знания. Чего она ждёт от меня, относится к двум аспектам её работы. Один аспект - отношение с пациентом, с точки зрения чувств и эмоций. Речь идёт о манере поведения, которая может помочь или помешать, о способе говорить, о способе действовать чтобы выстроить эффективные отношения с пациентом. И второй аспект - поддержка, которая ей необходима. Люди, которым она пытается вернуть дар речи, часто жестоко страдают сами и мучают её, не легко вынести их всех, одного за другим в течение полного рабочего дня. Эта работа требует крепости нервов, душевной чистоты и других замечательных качеств, которые можно проявлять в течение всего дня лишь ценой большой усталости. В конце недели её силы исчерпаны. И возможность рассказать кому-то, кто её достаточно понимает, о том, что она пережила, и кто демонстрирует своё понимание при помощи собственных реакций, эта возможность для неё как глоток воздуха в момент удушья. По-моему мнению, она работает прекрасно и я восхищаюсь ею.

Её работа со мной и есть тот фактор, который побудил меня рассматривать проблему всемирного языка с точки зрения афазии.

Другие примеры 

Но когда я начал обдумывать эту тему, вспомнились мне другие случаи, с которыми я столкнулся, ещё до моего знакомства с молодой женщиной, практикующей терапию речи. Например, я вспомнил о девочке, которую я в своё время знал, и которая начала говорить только с двенадцати лет. В течение двенадцати лет она молчала. Было ясно, что она понимает, что ей говорят, но ни одно слово не слетало с её губ. Если к ней обращались с вопросом, она не отвечала, или реагировала кивком или другим жестом (позже, по-возможности, письменно). Родители, разумеется, были очень подавлены таким ненормальным поведением. Они консультировались у всевозможных специалистов, но никто так и не понял почему она не говорит. Она совсем не была глухой и не была умственно-отсталой, её интеллект был нормальным. С физической точки зрения всё было в полном порядке. Но она не говорила.

Но самым удивительным было, что вдруг, когда она стала двенадцатилетней она заговорила. И она говорила прекрасно. В течение двенадцати лет она не сказала ни слова, и вот она начинает выражать себя при помощи слов, и произносит их великолепно, не делает грамматических ошибок более, чем другие дети и имеет словарный запас как у всех девочек её возраста (что не удивительно, ведь она читала книги и журналы). В одну ночь она перешла от бессловесности к бесспорному владению языком и речью. Никто не узнал, что было причиной её кажущейся немоты. Ясно, что причина была чисто психологический. Можно сказать, что она просто _отказывалась_ говорить. Но почему? И почему она изменила своё решение? Это только она знает. Или возможно даже она сама не знает. Многое в человеке происходит неосознанно. И поскольку работа с неосознаваемой частью психики есть главная часть моих профессиональных занятий, ничто не удивит меня в этой области.

Интересным аспектом того случая является факт, что человек может научиться говорить без упражнений в речи. А может девочка тайно упражнялась? Может быть ночью, укрывшись одеялом, она тренировала свой язык, нёбо, горло и голосовые связки? Мы не знаем.

Но что наш мозг способен научиться чему-то подобному без конкретных упражнений, я узнал благодаря другому случаю, который произошёл с нашим ближайшим соседом, когда мы проживали в городе Coppet. Их сад соприкасался с нашим садом. Более близких отношений не могло бы быть. Он был американец, а она - француженка. Однажды, уже после выхода на пенсию, он хотел заменить стекло в окошке, через которое освещалась лестница, ведущая в подвал. Ему была необходима стремянка, чтобы получить доступ к окну, но разместить стремянку на лестнице устойчиво не легко, может быть и невозможно, я не знаю, как профессионалы поступают в подобных обстоятельствах. Как бы там ни было, ему не удалось установить стремянку устойчиво и когда он держал стекло двумя руками, он опрокинулся назад, и во время падения сильно ударился затылком о стену, и получил серьёзную рану. Фактически, пострадал его мозг. Некоторое время он был при смерти. Он выжил, но повреждение, травма мозга была столь велика, что он перестал вести себя, как взрослый человек. Его способности сократились до уровня пяти- или шестилетнего мальчика. Но удивительное дело, когда он снова начал говорить, он утратил американский акцент, который у него был раньше, когда он говорил по-французски.

Он всегда хорошо говорил по-французски, лексически и грамматически, но с очень сильным американским акцентом. После несчастного случая, он произносил слова, как настоящий француз. Это доказывает, что его мозг хранил в себе всю информацию, необходимую для правильного французского произношения, как ассимилировать звуки, как точно позицировать язык, как касаться им нёба и зубов, как управлять потоком воздуха, и т.д. Всё это его мозг запомнил и хранил в себе. Но почему раньше американец говорил, не используя эту информацию? И как можно ей воспользоваться без тренировки? Относительно двенадцатилетней девочки, о которой я рассказал раньше, можно допустить, что она тайно упражнялась. Но этот мужчина точно не имел тренировки. Природа человека, и особенно природа мозга, полна тайн.

Собственный жуткий случай

Но не только эти эпизоды заставили меня пересмотреть моё мнение о языковой проблеме с учётом такого явления как афазия. Как вы догадываетесь, важную роль сыграл мой собственный опыт. Я не раз попадал в тяжёлые ситуации, был на волосок от смерти, но самые жуткие минуты, пережитые мной, это те, о которых я вам сейчас расскажу.

Это случилось в один из дней, когда я был чрезвычайно усталым. Вычерпанным, фактически. В течение нескольких недель у меня было много работы в разных ассоциациях, где я был ответственным лицом, слишком много проблем и собраний в моей педагогической работе в университете, и слишком много тяжёлых случаев в моей терапевтической практике. Итак, я был психически вычерпанным. И вот я должен был ещё ехать в Lauzano, чтобы свидетельствовать на суде по делу, в котором был замешан мой бывший пациент. Lauzano находится в сорока километрах от моего дома, обычно я езжу туда на автомобиле. Но в тот день я чувствовал себя таким усталым, настолько нервно ослабевшим, что я сказал моей жене: "Не нравится мне идея ехать на машине в этот раз, я сам себе не доверяю, я такой сонный, что могу попасть в аварию, лучше я сегодня поеду поездом". Итак я отправился в Lauzano поездом. Когда я добрался до здания суда, служитель попросил меня подождать. "Сидите здесь," он сказал, "вас вызовут". Ну, я сидел в зале ожидания. Я сидел, сидел, сидел, и ничего не происходило. Если бы я был в моём обычном состоянии, я конечно искал бы кого-либо чтобы узнать, что происходит, но я был такой обессиленный, что у меня не было желания подняться со стула. Наконец, примерно в 18-ть часов, подошёл служитель, который ранее говорил со мной. "Что вы здесь делаете?" Я ответил: "Ну, вы просили меня подождать, пока меня не пригласят. Я свидетель по такому-то делу." - "О, извините!" сказал служитель, "Рассмотрение этого дела отложено на две недели. По-ошибке вас забыли предупредить." Я был взбешён тем, что меня заставили потерять целый день, но я был такой усталый, что моя злоба не нашла выхода. Я почувствовал внутренний конфликт, напряжение между частью моего "я", которая неистовствует и хочет выразить свою злобу, и истощённой нервной системой, которая не способна обеспечить необходимые жесты и слова для этого. Я побрёл на вокзал и вернулся домой.

Моя жена ждала меня к ужину. Мы начали есть, и разговаривать, как обычно в такой ситуации. Но в один момент - чрезвычайно пугающий момент - я хотел сказать нечто меткое, но обнаружил, что не могу. Мой рот мне не подчинялся. Вместо слов, которые я хотел произнести, из него доносилось только "бова бова бова" или нечто похожее. Разумеется, сразу возник страх. Я видел, что моя жена, которая сидела напротив меня, смотрит на меня с жутким испугом. Конечно, она думала о том же, что и я. "Поражение мозга, апоплексия или нечто похожее".

Я тогда пережил нечто очень удивительное. Я раздвоился. Я разделился на две части. Часть меня была как испуганный маленький ребёнок, который думает: "Я более не функционирую нормально, что-то во мне сломалось, возможно я навсегда утратил дар речи, во что превратится теперь моя жизнь?" А другая часть меня реагировала как приличествует профессионалу. Я разумеется читал про афазию и подобные вещи, когда изучал работу мозга во время моего обучения. Итак часть меня хладнокровно, разумно анализировала ситуацию. Рядом с испуганным, дрожащим от страха малышом, и воспринимая все его эмоции, сидел профессионал и анализировал. За несколько секунд эта часть меня сделала целую последовательность наблюдений, суждений, тестов и выводов, как обычно происходит при постановке диагноза. Я думал: "Я знаю, что я хочу сказать. Фраза, которую я хочу произнести, совершенно ясна в моём мозгу, можно сказать: отчётливо напечатана на экране моего мозгового компьютера. Я знаю, что я хочу сказать, и я знаю слова и грамматику. Знание языка не утрачено. Центр языкового управления в моёй мозгу не повреждён. Также моя способность ясно думать и рассуждать не утрачена. Я констатирую, что моя память о подобных случаях, которые я изучал, сохранилась. Я могу использовать её, чтобы проверить то и то, и сделать правильные выводы из моих гипотез. Только двигательный аспект речи повреждён. Я даю приказы моему рту, горлу, языку, лёгким, но они не подчиняются. Как в автомобиле, в котором руль нормально вращается, колёса не повреждены, но передача между рулём и колесами - трансмиссия, говоря техническим языком, не функционирует, как ни крути руль, колёса не подчиняются."

Примерно минут пять я так рассуждал и наблюдал, что происходит со мной, чрезвычайно испуганный с одной стороны, и ясно мыслящий с другой стороны. После тeх пяти минут ко мне вернулся дар речи. Большое облегчение отразилось на лице моей супруги и, конечно же, на моём. Я смог вполне нормально рассказать, что я только что пережил. Что случилось? Вероятно, сосуд в части мозга, которая заведует движением органов речи, не лопнул, но на время сжался, остановив поток крови в той области мозга, так что соответствующая часть мозга не функционировала несколько минут.

Начиная с того дня, моё отношение к инвалидам резко изменилось. Я сейчас на собственном опыте знаю, что можно выглядеть полным идиотом - каковым я казался в течение нескольких минут - и однако иметь интеллект, который функционирует прекрасно.

Симптомы афазии

Теперь мы возвращаемся к термину "афазия". Специалисты о этой области различают речь и язык. Если кто-то с трудом артикулирует или произносит, они говорят: "Пертурбация на уровне речи". Если некто с трудом подбирает слова, с трудом комбинирует слова для формирования фразы, или даже плохо понимает значение сказанного или написанного, тогда говорят: "Пертурбация на уровне языка".

Главные симптомы афазии таковы:

1. Нужное слово отсутствует, не приходит на ум. Похоже на ситуацию, когда вы вспоминаете имя человека, но не находите его в памяти, однако вы чувствуете, будто оно лежит где-то рядом. Во французском есть выражение: "Это имя на кончике моего языка". Точная форма имени не формируется в вашем уме, но у вас есть примерная, туманная идея о нём. Вы говорите: "Чёрт возьми, как же его зовут?" И вы думаете: "Я почти вспомнил". Несколько раз даже: "Имя, начинается с такой-то буквы". Но фактически вы его не обнаруживаете. В похожий ситуации больной афазией часто отказывается от поиска. Он не оканчивает начатую фразу. Речь не о повреждении памяти, но о трудности найти нечто, записанное где-то в памяти, но неизвестно где. Искомое слово может всплыть само, без напряжения, в другой ситуации.

2. Уменьшаются возможности самовыражения. Больные афазией ограничивают себя в этом. Количество воспроизводимых слов сокращается. Они часто отвечают на вопрос лишь при помощи "да" или "нет". Они ищут слова и часто не могут построить фразу. Возможно, и писать им трудно. Некоторые способны написать только своё имя или отдельные буквы.

3. Произношение искажено. Оно может быть неверным, или чрезмерно акцентированным. Как правило больной говорит медленно. Часто его трудно понять, поскольку звуки деформированы или артикуляция не достаточно чёткая. Порой, как было в моём случае, полностью утрачивается способность формировать слова и фразы: рот не исполняет приказы мозга, он производит звуки, но, странные - в моём случае они были дурацкие - совсем не тe, которые я хотел произнести.

4. Иногда афазиты ошибаются, произнося слово. Например, они говорят: "Я ищу мои okulcitroj(глазные цитры)" вместо "Я ищу мои okulvitroj(очки=глазные стёкла)" или меняют местами звуки в слове, говоря, например, "Этот ребёнок плохо turnita(повёрнут)" вместо "nutrita(накормлен)".

5. Афазиты плохо понимают устную речь, даже если со слухом у них нет проблем. То же самое может относиться к чтению. Афазиты могут не понимать написанного.

Вам это не напоминает нечто знакомое до боли? Все эти признаки характерны для человека, который находится в иноязычной среде. Он с трудом находит слово, которое выражает простую и ясную для него идею. Он делает грамматические ошибки. Он ограничивает своё самовыражение. Он склонен отвечать при помощи "да" или "нет", и для упрощения ситуации, воспринимаемой как чрезмерно сложная, требующая слишком большого напряжения духовных сил, он отказывается говорить то, что хотел был сказать. Он плохо произносит слова. Он использует одно слово вместо другого. Он плохо понимает других людей.

По моему мнению, следует признать, что люди в иноязычной среде ведут себя как афазиты, они либо совсем немые и непонятливые, либо с резко уменьшенной способностью к адекватному самовыражению.

Вероятно кто-то возразит мне, что слово "афазия" используется только в тех случаях, когда человек раньше был способен использовать язык, а теперь утратил эту способность. Если же у нас речь о иноязычной среде, то способность говорить отсутствовала вовсе. Но ведь она была! Когда человек был в своей стране, в своей семье, со своими друзьями, он вполне хорошо выражал себя. Таким образом, вполне оправданно говорить о потери способности общаться, связанной с пересечением языковой границы. Раньше, в своём регионе, он мог общаться письменно и устно. И вот, в новой среде, он не может, он утратил эту способность. Как раз эта утрата и характеризует афазита.

Причины