Эссе на тему прочитанной литературы по лингвистике.
Введение Во введении хотелось бы отметить несколько важных принципов, которыми я руководствовался при написании эссе. Во-первых, я отдаю себе отчёт о том, что лингвистика есть чрезвычайно сложная наука. Сложность её продиктована неоднозначностью объекта изучения и многообразием методов. Из-за сложных формулировок и попыток пробраться сквозь джунгли языка могут возникнуть как реальные, так и мнимые противоречия и несоответствия. Эти несоотвитствия в лингвистике зачастую имеют место в определении понятий, поскольку разные лингвисты пытаются приписать одному означаемому разные означающие. Это касается таких терминов, как язык, фонема и прочих нередко фундаментальных вещей. Всё это порождает определённую сложность восприятия, поскольку попытки определить одни и те же термины по-разному создают неоднозначность и в общем подходе к языку. Во-вторых, лингвистическую теорию часто нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Язык существует в коллективном сознании людей и мозге человека, а проникнуть в его психическую сущность пока невозможно (а сделать это весьма непросто и вряд ли возможно, ведь как камень не может познать камень, так и разум человека вряд ли сам может познать себя). Отсюда следует, что любая непротиворечивая теория относительно языковых механизмов, соотносящаяся со здравым смыслом, имеет право на существование, то есть все четыре лингвиста, в общем, правы, поскольку в их работах присутствуют разумное начало и весьма убедительные выводы. Ещё одним важным комментарием является то, что каждый из лингвистов имеет свои интересы, которые простираются до определённого разумного предела, который не позволяет им абсолютно беспристрастно рассуждать о языке. Личная заинтересованность лингвистов в определённых областях (у Блумфилда, например, это проблема описания малоизученных языков, так как он сам всю жизнь изучал индейские языки) делает их высказывания достаточно субъективным. Однако в силу предыдущего пункта все эти мысли имеют право на жизнь. Более того, учитывая мой относительно невысокий уровень знаний касательно предмета обсуждения, я с почтением отношусь к мыслям знаменитых лингвистов двадцатого века. Если я в чём-то не согласен с ними, то я хоть и стараясь аргументировать, опираюсь прежде всего на свою интуицию и эрудицию.
Блумфилд и Соссюр/ Якобсон и Сепир После прочтения статей четырёх выдающихся лингвистов двадцатого века стала очевидной связь между их взглядами. В статье Блумфилда встречается разделение лингвистов на "менталистов" и "материалистов". Первые признают в человеческом разуме наличие рассудка, или духа, вещей иррациональных и фактически не поддающихся изучению. Вторые же подобное предположение отрицают и утверждают, что мышление есть конечное число алгоритмических действий, приводящих к определённым выводам. Если обобщить это разделение, то можно сказать, что есть "рационалисты" и "романтики" языка. Я бы причислил к "романтикам" языка Романа Якобсона и Эдуарда Сепира. Второй, правда, в меньшей степени относится к ним, поскольку его понимание психичности языка достаточно систематизировано, в то время, как Якобсон даёт обзорную характеристику своих взглядов, прибегая к частым размытым аллегориям. К "рационалистам" остаётся отнести Фердинанда де Соссюра и Леонарда Блумфилда.
Якобсон и Сепир Роман Якобсон видит в связи лингвистики с семиотикой нечто большее, чем общий мотив знаковой системы в языке. Он старательно проводит параллели с экономикой, разметкой и другими семиотическими системами ради того, чтобы определить их через язык. Для Якобсона важно показать не замкнутость языка в своём внутреннем механизме, а наоборот распространить влияние языка на такие сферы жизни человека, как поиск брачного партнёра или обмен товарами. Он мотивирует язык предпосылками вроде создания орудий труда и табуирования кровосмешения. Якобсон видит теснейшую связь с социологией в общественной природе языка, с психологией - в психологической природе языка, с математикой и наукой вообще - в невозможности внеязыкового выражения понятий наук, с культурологией и этнографией - в роли языка в человеческой культуре. он укаывает на надобность изучения смежных дисциплин и создании объединений, перенятии опыта и приводит большое количество примеров удачной (и "удачной") интеграции лингвистики в другие науки. С одной стороны, подобная неуверенность в собственном аппарате не может идти на пользу самостоятельной науке. Разумеется, что лингвистика граничит с социологией, с психологией и даже биологией, но попытка найти себя в чужой отрасли не позволяет лингвистике пытаться искать свой путь. Физика граничит с химиией, химия с биологией, но при всей тесноте связей у каждой науки есть уникальный подход к изучению своего материала, свои постулаты и своя аксиоматика. Лингвистика, если она будет стараться жадно вбирать знания из других наук, не обретёт подобного стержня, который, скажем, позволяет однозначно и без труда отделить физику от хиимии. Но с другой стороны поразительное разнообразие языка не позволяет с лёгкостью определить этот прочный фундамент науки. Ещё Якобсон определяет язык как плазму всего возможного знания. Это правда, что практически невозможно сформулировать теоремы и объяснить понятия математики, не прибегая к какому-нибудь языку, невозможно объяснить явления физики, не облекая наблюдения в форму слов. Но это всё работа языка, его ежедневное применение. Якобсон видит аллегорию на язык в форме кода ДНК, представляя его в виде слов некоего языка природы, облекая его в романтическую форму и представляя эти два кода в виде основания цивилизации. Мне кажется, что подобное сравнение не совсем корректно. В силу линейности кода (и язык людей, и код ДНК суть коды, последовательности простых элементов) элементы обоих кодов не могут следовать никак иначе, кроме как друг за другом, поэтому изоморфизм этих двух сущностей довольно тривиален и сравнивать их можно исключительно с идеологической точки зрения. Роман Якобсон рассматривает лингвистику как нечто всеобъемлющее, величиной со всю науку и весь разум, а такую сущность объять довольно сложно. Во всяком случае, его тезисы выглядят для меня не очень убедительными в силу своей абстрактности.
У Эдуарда Сепира несколько другой подход к науке. Он также осознаёт психологичскую сущность языка, но его подход выражается более системным образом. Он ассоциирует язык с мышлением (чего, например, не делает Соссюр, для него язык лишь данность в рамках семиотики), то есть с его носителем, открывая новые горизонты для сотрудничества таких дисциплин, как биология и психология, с лингвистикой. Вообще, связь языка с человеком разрешает споры относительно нелогичности или неочевидности (с логической точки зрения) некоторых языковых явлений. Сепир объясняет, что человек изначально ориентирован на языковую деятельность в силу схожести языка и непосредственно мышления. Таким образом, язык - это отображение мыслительных процесов человека, их реальное применение. Такая позиция даёт понять, что практически невозможно внеязыковое мышление (что подтверждается психологическими опытами), особенно в период социализации человека. Сепир идёт дальше и связывает мышление с семантикой в языке и предлагает понятие drift, дрейф языков. "Каждое слово, каждый грамматический элемент, каждое выражение, каждый звук и каждая интонация постепенно меняет свои очертания, подчиняясь незримому, но объективно существующему дрейфу, составляющему суть жизни языка" - пишет он. Этот дрейф в виде вектора устремлён в одном направлении, постепенно подвергая все языки различным изменениям. На основе собственных наблюдений Сепир отметил, что существуют признаки, которые более стойки к подобного рода языковому леднику. Эти признаки носят семантический характер. Он как будто нашёл соответствия этим признакам в психической природе означаемого в языковом знаке. Во всех языках есть абстрактные и конкретные значения, а классификация была составлена Сепиром согласно степени взаимодействия этих двух полюсов. Такой подход дал, кажется, настоящие результаты на основании диахронического анализа языков, в ходе которого именно такие глубинные признаки сохранялись лучше всего. Такой метод убеждения мне кажется более продуктивным, чем способ Якобсона. Ещё одной важной чертой языка является его связь с цивилизацией, а именно их взаимовлияние. У Якобсона присутствует фрейдистская мысль о роли языка в репродукции человека, о новом её качестве. С его точки зрения, табуирование кровосмешения есть предпосылка созданию языка, в то время как на самом деле получается, что собственно табуирование является элементом культуры, которая не может существовать вне языка. Табу - это закон, а закон формулируется с помощью языка. Сепир же рассматривает влияние языка с менее радикальной точки зрения, показывая очевидное взаимовлияние влияние с обществом, которое использует данный язык. Массовое сознание человека изменяет язык под воздействием фактов истории и социальных потрясений, с другой же стороны, язык объединяет людей в культуру. Язык - это стержень культуры.
Подход "романтиков" не даёт возможности сильно формализовать понятие языка и чётко определить границы лингвистики. Если связывать язык с психикой, обществом, историей и культурой, то изучение феномена языка становится много сложнее, однако качественнее и полнее. Очевидно, что для объяснения синхронических моментов языка недостаточно простого системного его описания. Да и понимание природы языка невозможно в отрыве от психической и даже диахронической его стороны.
Блумфилд и Соссюр Леонард Блумфилд и Фердинанд де Соссюр с присущим им радикализмом отстаивают свой "механистический" подход к языку и его изучению. Блумфилд печально глядит на своё поколение, не способное, по его мнению, понять язык, и видит выход только в чётком определении границ языка. Его изложение достаточно последовательно и начинается с краткого изложения истории лингвистических учений. Так, до XX века практически не существовало жизнеспособных теорий о языке, даже грамматики естественных языков составлялись плохо и с сильнейшим влиянием греко-латинской школы. Рассматривая заблуждения лингвистов прошлого, Блумфилд замечает их сконцентрированность на посторонних вещах и видит выход из положения через приведение науки в порядок. Для того, чтобы расставить внутри лингвистики всё по полкам, нужно правильно организовать знания о главном объекте лингвистики - естественном языке. В то время, когда люди пытаются проникнуть внутрь человеческого мозга и набирают множество фактов по принципу "чёрного ящика", возможно куда более продуктивным методом было бы изучение всех имеющихся в мире естественных языки и грамотное их описание. Грамотность зависит от пересмотра старых стереотипов относительно терминологии и точек отсчёта науки. Опыт изучения американских языков подсказал Блумфилду, что не всегда терминология и система координат романо-германских языков применима к более "экзотическим" языкам. Таким образом, изучая языки и приводя всё к общим понятиям, справедливым для всех лингвистических реалий нашего мира, мы приблизимся к познанию универсального языка. Блумфилд ограничивает задачу лингвистики тем предложением, что если с одной стороны хорошо и в одной системе координат описать все языки, то можно будет получить достаточную информационную базу для достижений лингвистических универсалий и размышлений о общих мотивах науки. Уже с этими данными можно будет обращаться к смежным дисциплинам и на другом уровне решать вопросы взаимодействия наук.
Фердинанд де Соссюр избирает, в свою очередь, в качестве поля боя противостояние синхронии и диахронии. Он ограничивает лингвстику изучением речи и языка (да и речь он в итоге вычитает: "мы не говорим на мёртвых языках, но мы отлично можем овадеть их механизмом. Что же касается прочих элементов речевой деятельности, то наука о языке вполне может обойтись без них..."), разделяя в итоге и синхронию с диахронией. Ему важен язык лишь как кем-то когда-то данная знаковая система, которую можно описать при помощи методов грамматики. Его подход структурен и схематичен и никак не позволяет полностью отразить богатство проявлений языка в реальности. Его теория не может ответить на вопрос, как у человека появился язык. Более того, отрицая связь диахронии с синхронией, он отказывается от попытки анализа диахронического среза языка с целью выявления тенденций изменения, в то время, как такой метод имеет место в современной науке. Безусловным плюсом концепции Соссюра является чёткое определение границ языка. Описав все естественные языки, лингвист смело может успокоиться. В начале "Курса..." он излагает три основных принципа науки о языке: (1) описание всех возможных языков, (2) нахождение языковых универсалий, (3) определение объекта и границ науки. Такая постановка вопроса была инновационной на рубеже веков, когда мысль о структурном подходе к языку не была очевидной, но сейчас выглядит слишком узкой. Соссюр также обращается к семиотике за доказательством знаковости рассматриваемой системы. Он видит знак как систему из смысла и звучания, означаемого и означающего. Швейцарский лингвист подробно останавливается на произвольности и непроизвольности, изменчивости и неизменчивости знака. В этих рассуждениях он обращает лингвистику к социологии. Так, неизменчивость знака заключается в невозможности революции в языке: знак, являясь достоянием социума, не может быть резко и насильно изменён какой-то группой, а единственный способ что-то в нём поменять - предоставить времени, которое регулирует систему согласно своим неизвестным законам. Произвольность знака состоит в том, что, в принципе, в языке можно подобрать любой смысл любой разрешённой цепочке звуков и наоборот, однако когда язык выбирает какую-то одну цепочку, выбор прекращается (в этом, кстати, и состоит непроизвольность знака). Концепции Соссюра присуща дистанция между человеком и языком: учёный рассматривает язык как некоторую самостоятельную сущность, которая безусловно находится в сознании у человека, но которой он сам не в силах управлять. Язык - это странный механизм, которым наделён человек, да и то не индивидуально, а в обществе. Словоформы причудливым образом выстраиваются в систему, а также изменяются под воздействием неведомой силы времени, оставляя в стороне психический характер изменений. Принцип социальности языка свойственен всем четырём лингвистам, рассмотренным в этом эссе, но у Соссюра этот принцип быстро замыкается.
С точки зрения отношения лингвистики к другим наукам и Леонард Блумфилд, и Фердинанд де Соссюр сильно ограничивают взаимовлияние различных дисциплин. Соссюр вообще рассматривает связь лингвистики лишь с социологией и психологией. Блумфилд же отрицает связь психологии и лингвистики и утверждает, что возможное сотрудничество будет вредным для обеих наук, поскольку лингвист не компетентен в области психологии, а психолог - в лингвистике. Для него оптимальным выходом является такое положение вещей, когда один занимается исключительно анализом естественных языков, а другой пользуется в своих целях плодами такого узкоспециального творчества. Предоставление готового материала друг другу - вот неплохой выход из положения, с точки зрения Блумфилда.
Заключение В начале написания эссе я был скорее на стороне Соссюра и Блумфилда, чем Якобсона и Сепира. Мне казалось, что если подбираться к языку со всех сторон, то можно легко запутаться в его сложности и не получить никакого положительного результата. Поэтому я считал, что следует ограничить сферу действия лингвистов и сосредоточить на изучении языков мира и их классификации. Я и сейчас считаю это полезным занятием, в котором хотел бы поучаствовать, однако понимаю ущербность свой бывшей позиции. Язык многообразен и является плазмой человеческого бытия. В нашей жизни язык применим во всех сферах жизни и невероятно удобен в использовании. Чтобы понять столь огромный и всеобъемлющий механизм, следует заниматься им во всём его многообразии, не выселяя ничего за пределы науки. Вообще, выгоднее оперировать избытком информации, чем недостатком. Если исключить какой-либо "ненужный" аспект науки, то в случае легитимизации его в будущем потери за время простоя окажутся невосполнимыми. Поэтому я считаю, что следует заниматься языком во всём его многообразии.
За время написания эссе я больше всего сблизился с идеями Сепира. Его мысль о родстве языка и мышления, а также полноте жизни этого феномена устроила меня больше всего. На мой взгляд, сочетание типологических, социальных, психологических, исторических и естественно-научных аспектов в изучении дали бы языку большую пользу. Общая мысль Якобсона о связи лингвистики с другими науками близка мне в целом, но в частных заявлениях выглядит слишком масштабной и совсем необъятной. Возможно, проблема состоит в тяжёлом стиле автора, который старается заволакивать взгляд читателя облаком своей эрудиции. Так или иначе, ознакомление с вынесенными в заглавие работами лингвистов принесло мне большую пользу и позволило увидеть науку и представление о ней профессионалами, которые ей занимались всю жизнь, с разных точек зрения, а также позволило сравнить взгляды авторов и принять одну из наиболее близких точек зрения.
Вы верите, что всего за несколько часов можно понять, как поставить правильное произношение, не изучая долго и нудно теоретическую фонетику, а всего-лишь поймав "фокус" языка?
Вы верите, что за несколько часов можно понять всю систему английских времен, которую безуспешно учат годами в школе, институте или на курсах?
Вы верите, что вместо скучных учебников можно заниматься по Вашим любимым фильмам и сериалам, испытывая при этом восторг и наслаждение от занятий английским?
Мы не только верим, а и твердо убеждены, так как уже сотни людей прошли по этому пути и поделились с нами своми успехами и достижениями!
И мы верим в Вас, потому что Вы легко научились говорить на языке, который на порядок сложнее английского!
Поэтому более простым и логичным английским Вы овладеете гораздо быстрее и легче! Конечно,если будете делать это правильно, естественным путем - моделируя носителей языка. Руководствуясь при этом не громоздкими правилами, а простыми и понятными визуальными моделями!
Получите бесплатно материалы - подпишитесь на рассылку!
Получите результат немедленно - приступайте к занятиям прямо сейчас!
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Главная страница 
