Неудача с немецко-французским садиком в конечном итоге пошла нам всем на пользу. Она раззадорила меня и побудила принять два важных решения. Во-первых, я решил, что никогда больше не буду доверять образование моих детей посторонним людям, будь они трижды специалистами и энтузиастами; а во-вторых, в систему нашего домашнего образования будут включены не только немецкий и английский языки, которым я сам много учился, но еще и французский, в котором мои познания довольно мизерны.

Что же касается меня, то я к тому времени знал назубок все основные правила немецкой грамматики, прочитал пару десятков толстых книг на немецком языке, выписал на карточки несколько тысяч немецких слов и регулярно обновлял их в памяти. Однако поддерживать непринужденную беседу с немцами я всё равно не мог. Говорение было сопряжено для меня со страшными мучениями. Я постоянно был вынужден думать о том, в какой падеж надо поставить имена существительные, какого они рода, какого они требуют артикля. Мне приходилось отслеживать в своей речи глаголы сильного и слабого спряжения, с отделяемыми и неотделяемыми приставками — и заботиться об их правильном положении в главных и придаточных предложениях.

Конечно, было бы хорошо иметь Учителя, который далеко продвинулся по пути Совершенства и мечтает передать свой бесценный опыт Ученикам, готовым много трудиться. Но где теперь такие Учителя? (И где теперь такие Ученики?) Современные курсы ориентированны на массового потребителя. Массовый потребитель платит деньги только тем, кто крикливее всех обещает, что учеба будет быстрой и легкой:

Вы уже много раз пытались выучить английский язык и у вас ничего не получилось? Это потому, что вас учили в корне неправильно. Всё дело в методике!

Пресловутая легкость, с которой малым детям даются иностранные языки, — это чистейшей воды фикция. Детям только потому проще, чем взрослым, что их языковые потребности неизмеримо ниже. Не «дети легко усваивают язык», а «детский язык усваивается легко».
Бесспорно, учить иностранные языки лучше начинать с самого раннего детства, но вовсе не потому, что в этом возрасте они даются легче, а потому, что потом на этот титанический труд просто не останется времени. Марафонец перед выходом на старт должен ясно отдавать себе отчет в том, что ему предстоит бежать именно марафон, а не стометровку. Иначе он не рассчитает силы и сойдет с дистанции.

Выучить иностранный язык — это очень трудно. Это настолько трудно, что слово «выучить», как бы привычно оно ни звучало, тут совершенно неуместно. Приобщение к языку (в том числе и к родному) — это процесс, который никогда не может быть завершен. Язык — это вовсе не грамматические таблицы. Язык — это нечто гораздо более сложное, серьезное и интимное. Прежде всего, это средство для того, чтобы понимать и быть понятым. Язык неразделимо связан с мыслью. Мысль не существуют без языка. Язык не существует без мысли. А бывает ли что-нибудь сложнее, серьезнее и интимнее, чем мысль? Да и можно ли мысль «выучить»? Нет, мысль постигают, усваивают, наконец, к ней привыкают. Те же самые слова применимы и по отношению к языку.